Змееносец. Истинная кровь (СИ)

Прощание затягивалось. Выстроившиеся в длинный ряд обитатели замка спешили выразить своему любимому монаху пожелания в новой жизни и душевно попрощаться — ведь это не удалось им в прошлый раз, когда он исчез, никому ни слова не сказав. А тут сам Бог велел. И потому слов было сказано очень много. Кажется, в замке и в деревушке, окружавшей его, не было человека, который не знал бы о готовящемся побеге святого брата и его возлюбленной. И все тащили им теплые вещи, снедь, деньги. Чудак-мельник привез огромный мешок муки. Когда гора вещей, принесенных добрыми жителями Фенеллы, сравнилась высотой с ростом Поля, Барбара, уперев руки в бока, объявила:

— Пора и честь знать!

— Как же он? — всхлипнула снова Лиз, глядя на отчаянно рыдающего маркиза.

Поль, не теряя надежды успокоить маленького Сержа, подмигнул девушке, желая ее подбодрить. Она сама была готова разрыдаться, как младенец. Да слезами делу не поможешь. И он глянул на строгую кухарку.

— Мы и сами рады уехать, Барбара. И поскорее. Но Шарль-то где пропадает? Ты говорила, он с нами поедет.

— А он, видать, оповещает о вашем отъезде очередного крестьянина с дальних лугов! — сердито буркнула невеста почтенного мясника, глядя на собравшуюся вокруг них толпу. — Вот же болтун!

— Так вы его ждете? — донесся до них голос конюха Филиппа, уже оседлавшего для брата Паулюса и Лиз лучших скакунов из конюшни Его Величества. — Он ведь ногу подвернул, когда на дальний луг к старику Лорану бежал с новостями! Тут его месье Андреас и сцапал! Лежит теперь этажом выше, мается. Тот ему припарки свои ставит. А он только стонать и может, хотя сперва и пытался объяснить месье Андреасу, как важно ему немедленно отправиться с братом Паулюсом в «Ржавую подкову».

— Вот же фигня, — пробормотал Поль. — Столько времени потеряли. Сейчас этот идиот Ницетас явится, и опять начнет мне втирать про геенну огненную.

— Это ты называешь фигней? — спросила Лиз. — Это фигня, по-твоему? Это, любовь моя, полное дерьмо!

— Sancta Maria, Mater Dei! — прошептала Барбара и перекрестилась. — И в Париж вам нельзя! Уж лучше возвращайтесь в дальние страны. Только там вас и поймут!

В ответ на ее слова младенец-маркиз зашелся криком, сильно превышающим 130 децибел.

— Omnipotens Deus! Барбара! А мать этого изверга где? — не выдержал Поль.

— Как где? — удивилась Барбара, будто это было очевидно. — За маркизом де Конфьяном поехала! Остригла волосы и отправилась в Бургундию. Полин все думает, куда б эти косы приспособить. Себе не может — очень уж рыжие. Ждет ярмарку. Вдруг кто купит.

— Ну, пусть кормилица заберет его. Нам ехать надо, — перекрикивая Его Светлость, сказал Поль.

— Как же он! — снова запричитала Лиз и потянулась за юным маркизом Сержем, который охотно рванулся ей навстречу, чуть не выдравшись из рук Поля. Она осторожно перехватила ребенка и прижала к себе.

— Он просто хочет есть! — вдруг послышался голос кормилицы Генриетты, и кругленькая маленькая женщина, отчаянно шмыгающая носом, вошла в зал, на ходу расшнуровывая вырез котты.

— Она прямо здесь собирается это сделать? — брезгливо спросила Лиз Поля. Даже младенец на мгновение притих, озадаченный происходящим.

— Да какая разница где, — буркнул Поль. — Может, замолчит, пока есть будет.

— Но здесь же люди… Может, лучше Барбара согреет ему молока? Он ведь приспособился, вроде.

— Вообразите! — болтала тем временем Генриетта, пытаясь сладить с узелком, стягивающим шнуровку. — Мессир Андреас даже кровь мне хотел пустить, когда его любимая пытка раками не помогла. У меня, сказал он, ее слишком много. Оттого и распирают лихорадка и жар. А то, что сопли текут, так это всего лишь божья воля! Вот жива была ведьма Никталь, никто в наших местах беды не знал. Она травку какую принесет, все мигом проходит. Не то что лечение этого изувера. Ну да ничего. Только к нему Шарля-мясника привели, он про меня позабыл, я и улизнула. Господи, да развяжется эта тесемка или нет.

— Может, все-таки молока? — снова с надеждой спросила Лиз.

— Нет уж, — ответила Генриетта, потянувшись за маркизом. — Рано ему!

Несогласный с ней маркиз тут же завопил, прижимаясь к груди Лиз.

— Может и рано, но у него уже неплохо получалось. Мне кажется, мы никогда отсюда не уедем, — Поль уселся на лавку и, смирившись с неизбежным, потянулся за кувшином на столе, который к его радости оказался полным.

Нет, не кричавший ребенок, не толпа прощающихся с ними крестьян и слуг, не подвернувший ногу Шарль, не безумная кормилица, не тянувшийся за вином Поль вынудили Лиз усомниться в том, что она нормальная. Почувствовать себя сумасшедшей ее заставил вопль, разносившийся в каменных стенах Трезмонского замка:

— Я изгоню! Изгоню беса, вселившегося в тебя, порочная дочь Всевышнего! Блудница!

— Отпусти! Говорю, отпусти! Косы повысмыкаешь! — донесся до них голос Полин.

И в зал, едва держась на ногах, почти вполз совершенно пьяный брат Ницетас, тащивший за косу сердитую служанку.