Змееносец. Сожженный путь(СИ)

- Аааа! закричал Саша, и быстро пополз на коленях к двери. Уже в дверном проеме, он рванулся всем телом, и.... Громоздкий тулуп, зацепился за гвоздь, Саша потянулся что было сил, раздался звук рвущейся ткани, и прозвучал выстрел. Саша зажмурился, и прижался к деревянным доскам пола. Последнее что он увидел, расширенные от ужаса глаза Женьки. Он лежал, не шевелясь, и спрашивал себя:- Я живой? Я живой? Саша тихо дышал, прислушиваясь к своим ощущениям. Вроде не болит, говорил он себе. А откуда мне знать, чего болит? Может я умер. Он медленно открыл глаза, и увидел перед собой испуганное лицо Германа. Бледное лицо, почти белое, а на нем, губы шевелятся, смешно, подумал Саша. А снег как вкусно пахнет, такой запах свежий, а я раньше даже и не замечал, что у него есть запах. Герман, что ты там говоришь, пытался улыбнуться Саша. А Герман с силой тащил его подальше от будки, и губы его шевелились. И солнце, почему то, удивился Саша, увидев на темном небе, яркий луч солнца, что пронизав небо, коснулся земли. Красиво, подумал он.

- Сашка, ты меня слышишь, резанул, громкий голос Германа. Ты меня слышишь? Саша поморщился, от громкого голоса, и как казалось ему, достаточно громко ответил:

- Да, я слышу Герман.

- Сашка, ты только не шевелись, понял, говорил Герман, быстро перетаскивая друга, за стену соседнего гаража.

- Ты чего Герман, я и сам могу, взмахнул рукой Саша.

- У тебя дырка в тулупе, заорал ему в лицо Герман, брызгая слюной.

- Это чего, пересохшими губами прошептал Саша, глядя на друга. Я убит, что ли?

- Молчи мать твою.....!!! выругался Герман, расстегивая широкий ремень от портупеи, на поясе Саши.

- Ты чего? возмущенно спросил Саша. Я и сам могу. Ты чего? спросил он, и попытался подняться.

- Лежать, громко скомандовал Герман, прижав рукой Сашу. Женька, крикнул он оглянувшись. Женька! Ты где? Женька! Вот сопляк, мелкий! сплюнул Герман, и, повернувшись к Саше, снял с его пояса ремень, и осторожно распахнул полы тулупа. Лицо его было настороженное, и бледное. Саша с надеждой смотрел на друга, и не мог сообразить, что там у него.

- Герман, ну что там? прошептал Саша, глядя на друга.

- Ничего, тяжело вздохнув, ответил Герман, натянуто улыбнулся, и, откинувшись спиной на железную стену гаража, нервно засмеялся.

- Значит все хорошо, улыбнулся Саша, и приподнялся, осматривая свой свитер на животе.

- Все хорошо, усмехнулся Саша, гладя себя рукой по животу.

- Живой, прошептал он, и засунул палец в круглое отверстие справа, чуть выше пояса. Он смотрел на палец в дырке и тихо смеялся, а слезы катились из глаз... Рядом сидел Герман, и, указывая пальцем на Сашу, нервно смеялся, держась другой рукой за живот. Из-за угла гаража раздались хлопки. Тут же к ним ввалился Женька, бросившись всем телом в проход между гаражей, где были друзья.

- Ты чего, написал? Герман, ткнул пальцем в нос Женьки. В штаны наложил, звонко смеялся Герман.

- А вы чего, прошептал Женька, глядя на друзей шальными глазами. Что?

- У меня дырка в тулупе, смеялся Саша, показывая свой палец в дырке. А штаны сухие, точно, улыбался он.

- Да это Кузя наш написал, хохотал Герман.

- Сами вы такие, обиделся Женька, сев на снег рядом с друзьями.

- Там что, спросил Герман, указав пальцем в сторону будки отца.

- Нормально все, пожал плечами Женька. Горит.

- Что, завопили в один голос Саша и Герман.

- Что, горит, говорю, что еще, удивленно ответил Женька, вытирая грязной ладонью лицо.

- Меня бабка прибьет, вскочив на ноги, крикнул Герман. Тушить надо, и побежал к будке.

- Вперед, громко сказал Саша, подскочил, и, толкнув Женьку, побежал следом. Они бегали вокруг будки кидали снег в открытую дверь и кричали. Через несколько минут, Герман решительно набрал снег в руки и, забежав в будку, бросил его прямо на огонь, и стал затаптывать пламя валенками.

- Герман, крикнул Саша, и рванулся за другом. В небольшой будке, они яростно тушили огонь, не обращая внимания на рассыпанный всюду порох, и патроны.

- Туши, орал Герман. Бабка точно прибьет! Туши!

Спустя полчаса, огонь был потушен, а друзья, мокрые и черные от копоти, сидели на снегу возле будки. Женька, сидел чуть в стороне, и рассматривал частями прожженную варежку. Саша, молча, смотрел на обгорелый валенок Германа, и подрагивал. А Герман, смотрел в небо, и тяжело дышал. От них валил пар, они были черные, грязные, но счастливые. Женька, утерев нос, тихо сказал:

- Будку спасли, а за одежду, дома меня отец выпорет, это точно. И мать добавит, тяжело вздохнул Женька.

- Ладно тебе, сказал Саша, в первый раз что ли?

- Тебе хорошо, ответил Женька. У тебя один отец. Он может и три дня домой не приходить, а мой каждый день, поморщился Женька. Придет, стакан выпьет, и за портупею, если что не так.

- А ты в кладовке от него закройся, тихо произнес Герман, взглянув на друга.

- Тогда он дверь сломает, и еще хуже будет, с тоской сказал Женька.

- Ну, тогда терпи, задумчиво сказал Герман.

- Терплю, сказал Женька, да только жопа болит, и ребра, все болит, грустно добавил Женька. Задолбал он меня.

- Одно слово - танкист, тяжело вздохнув, сказал Герман.