Змеесос

По длинной дороге, на которой не было никого, шел Миша Оно с арбалетом, и был охвачен решимостью и силой.

Вдали, в конце дороги стоял Центр, и его охраняли солдаты, и, может быть, там было правительство, а может быть, другие власти и силы.

Миша Оно помнил какую-то девушку; как он взял ее за ручку, и они взмыли куда-то вверх, словно земные твари, рожденные летать; ступени домов мелькали повсюду глубинными кошачьими глазами; предвкушая зарождение содружества, Миша и девушка щебетали, как полевые птички на пути назад – в рай, и поцелуй был велик, как любовь, существующая между ними.

И Центр существовал, и стоял в конце пути, и в нем была дверь. И Миша Оно шел в Центр, и знал свою тайну, и хотел придумать что-то еще.

И он подошел в конце концов к забору и расстегнул штаны, произнеся звук: «Пррррр…» И потом он подпрыгнул восемь раз подряд, говоря каждый раз: «Кохна, кохна», а потом сел на корточки, выставив левую ногу вперед. И он закрыл левый глаз, плюнув, а потом высморкался в пальцы и икнул. И когда он посмотрел налево, дотронувшись правой рукой до своего пупка, солдат раскрыл дверь в заборе из колючей проволоки, приглашая войти. И Миша Оно прошел мимо всех, и никто не стрелял, ибо он был прав и умел попадать в Центр.

Он открыл тяжелую лиловую дверь и попал в мрачный коридор. Он шел по нему, не видя ничего, и наконец пришел в круглую комнату, в центре которой стоял красный стул, а на нем сидела дряхлая бабушка.

– Эй! – сказал Миша, остановившись. – Кто ты?! Я пришел сюда!

– Я – Центр Центра, – ответила бабушка. – Я распределяю чувства «я». Впервые это сделала Антонина Коваленко, которая написала «Книгу книг книг».

– Я знаю это! – грубо оборвал ее Миша Оно. – Я пришел убить тебя. Я хочу уничтожить суть этого мира. Сейчас я убью тебя, и все будет спасено.

Он вложил стрелу в арбалет и прицелился. Бабушка сидела, не совершая никаких движений, и вдруг сказала:

– Подожди. Если ты хочешь – ты можешь спросить меня о чем угодно. Я все знаю, любые тайны и смыслы, и я отвечу тебе.

– Спросить… – проговорил Миша, задумавшись, – что ж… Хорошо. Скажи мне: что такое «змеесос»?

– Это то же самое, – ответила Центр Центра.

Ничего не было. Блистательная, ровная, острая стрела была вложена в убийственный арбалет, и эхо гулко отозвалось в пустоте помещения, отобразив выстрел, прервавший очередную жизнь, когда эта стрела вонзилась в дряхлую плоть, проткнув горло; и застреленная бабушка свалилась со своего стула, закрыв руками лицо.

– Кукирочки, кукирочки, кукирочки! – воскликнул Миша Оно, совершивший этот ужасный поступок. – О, как я счастлив и пуст, делая все эти действия, конец которых неясен и бессмыслен! Моя дурная совесть поглощает всего меня; мне ужасно, стыдно и мерзко убивать стариков и детей; но я должен вырвать их из этого мира «пупочек» для высшего бытия со мной и с Яковлевым. А если будет Кибальчиш – то я не знаю. Но мистерия должна быть завершена, иначе скучно.

И они сидели в буйстве сущностных облаков и сотворяли все, что могло быть в наличии.

– Привет, – сказала Антонина, вошедшая в Центр. – Так это ты. Я нашла тебя снова.

– Что ты делаешь здесь, дочь?! – строго спросил Миша.

– Теперь я – новая Центр Центра; я пришла, чтобы сесть на стул и вершить распределение личностей и душ.

– Но почему? Почему – ты?!

– Я не знаю, – проговорила Антонина, подходя к стулу. – Просто так. Такова истина. Она здесь.

– Тогда я должен тебя убить! – воскликнул Миша, вскидывая арбалет. – Я знаю свою задачу, я должен уничтожить все это дебильное мироздание, чтобы спасти его и преобразовать в подлинный мир сущностей и смыслов!

– Но они и так есть, – сказала Антонина, с жалостью смотря на мертвую бабушку.

– Это не то! – крикнул Миша Оно. – Это не тайна! Я придумаю тайну, но нужен всеобщий конец! Все уже ясно, неужели тебе не надоел весь этот бред? Это я все придумал, но пора вернуться к истокам и секретам, пора вернуться ко мне и Иаковлеву; мы ждем ваши души, увязшие сами в себе, мы ждем вас, существа!..

– Хм, – сказала Антонина, садясь на стул. – Не надо мне ничего. Все, что тебе сейчас не нравится, – нормальная реальность, в каждой секунде которой содержится больше, чем во всех твоих творческих актах. Можешь убить меня, если хочешь. Я люблю этот предсмертный миг, это очарование, этот ужас, это предощущение гибели и настоящее видение Истины, с которой сдернуты все покрывала, все атрибуты, все феномены, вся мишура. Только миг перед смертью может быть назван подлинной жизнью. Убей меня, любимый!

– Ты опять ускользаешь от меня! – закричал Миша, топнув ногой. – Ты нарушаешь весь порядок, весь космос, всю причину! Почему тебе так нравится этот миг?!

– Потому что я имею свой мир, – ответила Антонина.

– Но ты будешь иметь все!!!

– Я имею все.

– Где же это все?! – раздраженно спросил Миша, посмотрев вокруг.

– Вот оно, – ответила Антонина, никуда не показав.

– Это – бред!!! – заорал Миша Оно, вкладывая стрелу в свой арбалет. – Все уже ясно. Я сейчас убью тебя, и ты увидишь настоящую Истину, которая не здесь.