Змеесос

Они сидели над миром, участвуя в общем процессе жизни и гибели и присоединяя к своей сущности все души, личности и чувства «Я». Один из них принял облик духовного облака, почти нереального, как мировой эфир, и с удовольствием отмечал пульсацию всего себя от постоянного прибывания новых единиц бытия в свое собственное Бытие, которое было всем; другой же пытался почти не существовать здесь, выбирая из потока умирающих душевных субстанций, стремящихся ввысь, только самые ценные и стойкие экземпляры – в основном тех, кто не желал никаких воссоединений и спасений и вообще не знал в точности своих желаний и целей, но хотел быть только собой или же другим собой, неважно где и зачем.

– Эй, придумай мне мир, ибо Я есть Все.

«Что ж, – подумал один из них, лицезрея бесконечный поток благодарных исчезающих существ, подстраивающихся под образ и подобие. – Я могу Все, как и не-Я, поэтому можно сыграть очередную игру, которая явит свою истинную причину. Пусть будет это».

Другой сверкал смыслами и причинами, создавая новые тайны, как миры, и придумывал себе имена, похожие друг на друга.

Они теперь были вместе, занимаясь милостью по высшему уничтожению. Они думали о высшем, и высшее было прямо в них, исчезая и рождаясь при каждом вдохе их тел; смыслы роились в глубине их сознаний, приобретая имена и слова и создавая реальность, не нуждающуюся в смыслах; вечный покой царил внутри, словно ничто, и не надо было рассказывать о тайнах, которых нет, и не надо было уничтожать все явленное; можно было лишь быть и придумывать.

И наконец что-то случилось, чтобы рассеять всеобщее единообразие, бывшее абсолютной возможностью, и один из них воплотился в какое-то существо, а другой, забыв все это, воскликнул:

– Что это?! Этого не может быть! Он не наш! Он ушел непонятно куда! Он ускользнул от нас, как рыба, сорвавшаяся с крючка; и он нам больше не принадлежит!

Один пододвинул кресло, надевая цилиндр, и участливо посмотрел в бездну времени и пространства.

– Да… – сказал он учтиво. – Что-то я не помню такого.

– Такого не бывает! – кричал другой, мастеря арбалет. – Они всегда были наши, ибо они – это мы, и мы – это они, и все вместе! Что это?! Я сейчас убью тебя!

– Это старая мистерия, которая уже надоела. Не переживай; ты же хотел новых изменений. Нам нужно созвать консилиум.

– Консилиум?! – переспросил другой, обернув Вселенную своим телом.

– Консилиум из нас или из них. Мы решим это дело и начнем свои действия.

– Я хочу! – воскликнул другой.

– Вот и прекрасно. В таком случае можно начинать.

– Но это же действительно безобразие! – опять повторил другой, воплощаясь во что-то. – Он ушел от нас куда-то вбок, и я даже знаю его имя!

– Вперед! – сказал первый, делая все, что нужно.

– Вперед, – согласился другой, обретая себя.

– Но это действительно очень странно, – сказал Иисус Кибальчиш.

В зале было тихо.

– Граждане и гости, хотя вас не существует! Товарищи и господа, – заявил председательствующий Иаковлев. – Иногда мне кажется, что у нас вообще нет никакой власти. Это просто черт знает что такое!

Миша О. стоял «смирно» и охранял благородное сборище, которое имело вселенский смысл. Предшествовало этому множество событий. Для начала самим богам нужно было воссоздаться во многих вариантах личностей, чтобы произвести впечатление большого разнообразия участвующих в консилиуме представителей, так как это было необходимо для демократии и гласности, которые предполагают разные мнения; затем после длительных переговоров должна была состояться сама встреча на самом высшем из имеющихся в реальности уровней, а также дебаты о проблеме, вставшей перед мирозданием.

В аэропорту Иаковлев бодрой походкой вышел навстречу прилетевшему самолету. Лао спустился по трапу и вынул руку из перчатки.

– Лао Дзе Дун, – представился он.

– Иван Иванович, – сказал Иаковлев и пожал руку Лао. – Я счастлив, что вы посетили мою скромную обитель. Познакомьтесь с моей супругой.

Ольга Викторовна Иаковлева поправила бриллианты и кокетливо протянула руку для поцелуя. Лао припал губами к руке и оставил после себя огромный красноватый засос.

– Ну что, товарищ Дун, – официально сказал Иаковлев, – пройдемте?

– Ну конечно же, – отозвался Лао и пошел вперед.

Оркестр играл Гимн Бытия. Встречающие эманации расплывались в улыбках и махали разноцветными флажками.

– Наше население все как один поддерживает ваш приезд! – говорил Иаковлев, гордо смотря по сторонам.

– Еще бы! – сказал Лао. – А мое население сейчас стопроцентно потеряло сознание и находится в глубоком обмороке от счастья предстоящих событий!

– Да? – переспросил Иаковлев.

– Да.

– Зато наше население после окончания переговоров, если они, конечно, будут удачными, на что я надеюсь, совершит массовое самоубийство от восторга перед правильностью курса, избранного им и мной лично.

– А я вот пекусь о своем народе! – заявил Лао зло. – Я бы не допустил такого, я бы вырвал бы свой народ из петли и из-под бритв и револьверов!

– Милейший, я этим только и занимаюсь последние два месяца, – сказал Иаковлев и насмешливо посмотрел вдаль.

– Ну и как, успешно?