Змеесос

Лебедев снова открыто улыбнулся, ущипнул Оно за бок и ответил:

– Жизнь у нас такая! Жить в тоталитарной зоне очень трудно и утомительно; только крепкий человек может вынести все наши заебы и насладиться ими. Нужно иметь тонкий вкус и настоящий талант оценить это все, поэтому наш житель – истинный гурман; но также нужно иметь и охренительную выносливость, чтобы чисто физически не сдохнуть в самый разгар какого-нибудь гадкого унижения, когда душа и дух наслаждаются им в полной мере.

– Простите, – сказал Миша, – я все это понимаю и очень доволен, но каким образом я смогу принести вам генеалогическую схему собственных воплощений до шестого колена, если в данной реальности они неизвестны?

– Отличный вопрос, дружище! – одобрительно воскликнул Лебедев и щелкнул Мишу по носу. – Такая проблема действительно стояла продолжительное время, но мы ее решили. Сейчас обстоятельная экспертиза, включающая расщепление памяти, анализ мозгового вещества и прочие штучки позволяют предположительно (а иногда и с большой точностью) установить три ваших предыдущих воплощения. После этого вас убивают на месте, обращая внимание на одновременное рождение ребенка в точно такую же секунду где-нибудь. Он подрастает, над ним производят идентичную экспертизу и тем самым получают еще три воплощения… Да, я забыл вам сказать, что уже доказано, что как раз те воплощения, которые вы вспомнили сейчас, вы забудете в последующем воплощении… Следовательно, эти три и есть искомые… Три плюс три будет шесть. Ловко, не правда ли?!

И Лебедев эффектно хлопнул себя ладонью по бедру.

– Ловко, – согласился Миша. – Но ведь меня-то уже нет! Я есть в виде ребенка, а он уже член зоны, и ему все это вроде как не надо…

– Пригодится… – улыбнулся Лебедев. – Кто знает… у нас на некоторые работы нужна такая форма, и многие ее делают. Ну, а что касается вашего случая, то я согласен, что метод несколько недоработан… Небольшая неувязка… Но я уверяю вас, что в настоящее время проводятся большие исследования по устранению этого недостатка, и в ближайшем будущем… Мы надеемся… Вы понимаете…

И Лебедев добродушно стукнул Мишу кулаком в живот.

– Так точно! – рявкнул Миша и подпрыгнул два раза. Аркадий Викторович отошел от него назад, сделал злое лицо, покраснел, задрожал и крикнул:

– Ты это брось, гнида! Ты находишься в кабинете четвертого коменданта КПЗ, а не на свободе! Это вы у вас прыгали, а у нас вы попляшете. Паспорта еще нет, а уже так выебывается. Ты знаешь, что я не имею права тебя избить?

– Ну и не надо, – сказал Миша удивленно.

– Я не имею права, но я сделаю это, потому что здесь – тоталитарная зона, а не право! Тебе нравится? Ты кайфуешь? Ты любишь это? Это гениально!

– Пока ничего, – признался Миша.

– Я рад, – одобрительно промолвил Лебедев и подошел к письменному столу, стоящему в углу. Потом он сел за него и достал маленькую красную книжечку.

– Я не имею права давать тебе документ без документов, – сказал он, – но я сделаю это. Фамилия, имя?

– Миша Оно, – ответил Миша Оно. Лебедев открыл книжечку, написал два слова, встал и торжественно произнес:

– Поздравляю тебя, лучший дружище! Отныне ты член тоталитарной зоны. Наслаждайся!

После этого он протянул красную книжечку Мише и захлопал в ладоши. Миша осторожно раскрыл книжку, проведя большим пальцем по ее изгибу между двух страниц. Он перестал думать и прочел:

ПАСПОРТ

члена тоталитарной зоны

Ф. И. Миша Оно

Дальше следовали какие-то сведения и правила, но это было не интересно. Миша закрыл книжечку, прекратив чтение, и воскликнул:

– О, как мне отблагодарить тебя, великий, прекрасный, гениальный четвертый комендант! Пусть жизнь твоя будет полна удовольствий разных и противоположных; пусть все твои воплощения будут интересны и обильны; пусть болезни твои будут истинны и оригинальны, и пусть тайны твои будут подлинны, как Бог! Я готов преклонить свою главу и колени, чувствуя свой настоящий долг быть верным тебе, словно друг, или жена, или соратник; я ощущаю свою вину за то, что я не могу отплатить тебе тем же, или большим, или лучшим; я готов отдать за тебя жизнь и все остальное, и мне стыдно, что я недостоин твоего великодушия, твоей щедрости и твоей широты.

– Ну, полно, полно, – говорил Лебедев, расцветая от удовольствия. – То, что я сделал, конечно, идет вразрез с инструкцией, но ты мне сразу понравился, паренек, и я решил тебе помочь. Остальное – мои дела. Будь достойным моего выбора, будь подлинным членом нашей зоны, будь чутким товарищем своим однополчанам и соседям; наслаждайся полной грудью талантливой мерзостью здешней действительности и всегда держи руку прямым углом. Слава Яковлеву, мальчишка, помни о себе самом!

– Ура! – крикнул Миша и встал на колени.

– Встать, – тихо сказал Лебедев, щелкнув Мишу по лбу. Миша поднялся и посмотрел в окно.

– Пошли, пошли, пошли, – вдруг засуетился Аркадий Викторович. – Быстрее, быстрее, быстрее…