Змей

— Вы сказали, в вашем времени сон длится не больше восьми часов? Йэп! Вот он, парадокс, нарушается равенство темпоральных интервалов… Почему здесь уходит неделя на восстановление? — В нем наконец заговорил ученый. — Ну, гут. Вернемся к убийству. Какая связь?

Я пожал плечами и честно ответил:

— Возможно, случайность, а возможно, кому-то нужно, чтобы я там не проснулся. Или проснулся без воспоминаний об этих днях. Даже в мое время такие вещи уже практиковались.

— Вот как? — Воробей спрятал пушку и первый раз улыбнулся. — Поболтаем после. Сейчас мы примерим новый костюмчик. Марио?

— Броня, все на месте.

Третий раз за день меня переодели, на сей раз в длинную звенящую кольчугу. Голову пропихнули в огромную тяжеленную маску, изображающую дракона. Дышалось с трудом, и я чувствовал, что долго так не прохожу. Марио и Николай взяли меня под руки. Кореянка засмеялась.

— Потерпи, френдик! — Воробей щелкнул дракона по лбу, в ушах зазвенело. — Это шлем от костюма «Тэ-Пэ семнадцать», а проще сказать, кусок тугоплавкого скафандра для работ в зоне жестких излучений. Парни его сперли в музее освоения Венеры.

Терпеть пришлось долго. К великому счастью, публика на галереях наряжалась и похлеще, посему никто не обращал внимания на нашу пьяную троицу. Поскольку обзора из скафандра не предусматривалось, а куски проводки от видеокамер болтались у меня на шее, то окружающий мир я воспринимал на звук. Какое-то время ехали в лифте, снова шагали, потом меня посадили, я тут же от толчка повалился вперед, разбив губу и чуть не сломав переносицу. Попытался вернуться в сидячее положение, но оказался заперт в узком пружинящем коконе, к тому же постоянно трясло. Черт подери, мы летели, я слышал свист крыльев, но не мог даже одним глазком взглянуть с высоты!

Когда Николай стянул с меня это тугоплавкое ведро, я был мокрый, как после хорошей бани.

— Познакомься, Макс! Габриэла, Соня, Людвиг, мои хорошие друзья. Не пытайся с ними заигрывать, иначе они превратят твой мозг в салат.

Овальный зал, забитый оборудованием. Напротив три дамы в белом, мужские стрижки, мужские костюмы. Соня зафиксировала мой череп в зажимах, Людвиг подкатила к лежанке подобие серванта.

— Не двигаться и не дышать!

— Улыбнись, френдик! — Бронислав катался на кресле вдоль приборных стеллажей. — У тебя превратное представление о войне полов. Как видишь, и среди натуралов полно замечательных людей. По основному профилю девочки занимаются ремонтом киберов, и твой сканер не совсем по их части, но технология устранения примерно одинакова. Так, Сонечка?

— Ольшанский, не пугай мальчика! Габи, видишь его?

— Да, затылочный отдел, даю наводку! — Габриэль, самая молоденькая, колдовала над пультом. — Людвиг, или усыпи его, или поставь третий зажим!

— Не надо меня усыплять!

— Это вам не кибер! — издевался Воробей. — Люди, они иногда дышат.

— Дело не в дыхании, — очень серьезно отозвалась Габриель. — Нам мешает работа сердца, нелегко точно прицелиться.

На сей раз у меня вспотела спина.

— А нельзя ли без стрельбы? — сквозь зубы предложил я. — Ну, как-нибудь хирургически?

— Ни один хирург, даже робот, не отыщет у тебя в мозгу такую малышку. Ничего, Габи дело знает, выжжет заразу одним махом…

В результате мою несчастную избитую голову зажали еще с двух сторон, и сканер был уничтожен. Потом мы остались втроем.

— Сколько с нас, Сонечка? — как бы мимоходом поинтересовался Воробей.

— Сто двадцать. Только ради тебя, Ольшанский.

— Понял, френдик? — подмигнул он. — Сегодня же переведешь сто двадцать тузов, я скажу куда… На стипендии юным дарованиям. Только не отсюда, все забавы с хардом — в движении.

— Бронислав, — спросил я его уже в машине, — а что, если бы у меня не было таких денег?

Он взглянул с изумлением:

— Тебе пришлось бы их найти, Макс. Я поневоле улыбнулся.

— Чему ты смеешься, френдик?

— Просто так. Россия остается Россией.

Я растирал левую ногу. Чувствительность понемногу возвращалась, но на коже появился сильный ожог. Пейзаж за окнами изменился самым удивительным образом. Мы мчались в региональном такси, судя по солнцу, на запад. Впрочем, солнце давно исчезло за тучами, тропический барьер остался позади, снаружи тоннеля царила привычная русская зима. Унылые грязно-белые пространства, куски технических конструкций, огрызки голого леса. Николай потягивал пиво, Марио с кореянкой Енг изучали добычу, захваченную мною в бою. Воробей работал в харде.

— Меня настораживают два момента, Макс! — хмуро сообщил он, стягивая визор. — Я тут кое-что проверил… Угадай, что за трофей ты обронил на поле боя?

Я пожал плечами. Бронислав потыкал ногой сморщенное серебро скафандра.

— Это биопарализатор сегментарно-картечного типа, БСК. Нет ни номера, ни кода изготовителя, но оружие сделано не в Содружестве. Подобные игрушки запрещены Гуманитарной конвенцией, я сам впервые вижу…

— Картечь?