Змеи города роз

Я спустилась в холл, стены которого украшали талантливо нарисованные пейзажи Нарама, и поспешила к неприметной двери. Она стерегла вход в подвал. Четыре года назад нам пришлось немного его перестроить. И виной тому банда разбойников, орудовавшая на подъездных путях Вароссы. Доверить их допросы солдатам империи значило упустить с трудом пойманных душегубов, ведь комендант оказался в сговоре с главарем кровавой банды. Жадный боров получал от нового друга неплохое жалованье золотыми легерами и драгоценностями, которые послужили прекрасным грузом для его необъятной шеи.

Пришлось допрашивать злодеев своими силами. В подвале моего дома разбойников побывало немало, и лишь один из них отправился на публичную казнь. Остальные больше не увидели белого света. Главаря на центральной площади Вароссы казнил Беркут в назидание остальным любителям легкой наживы, которых нам не удалось поймать.

Позже мы отправили в преисподнюю и предателя-коменданта – он стал прекрасным кормом для рыб где-то на дне реки. Горожане, кстати говоря, до сих пор уверены, что я собственноручно испепелила зажравшегося борова.

Навиры, присланные в город после таинственного исчезновения коменданта, рыскали вокруг так долго, что я всерьез заволновалась, не найдут ли чего. Подвал пыток мы вновь завалили припасами, вернув ему первозданный вид. Пережив несколько неприятных допросов, которые, слава милости Творца, прошли без чтецов тела, я наконец сумела выпроводить ненавистных императорских псов обратно в Даир и вздохнула спокойно. До очередной выволочки отца, которому, конечно же, немедленно доложили об охоте на разбойников. Он в мою ложь не поверил…

Сейчас же в подвале вновь ждал своей участи очередной предатель, виновный в смерти невинных людей. Надеюсь, он успел помолиться.

Мои шаги эхом отдавались от мраморного пола, украшавшего великолепный холл. Я толкнула подвальную дверь и проследовала по узкому коридору, погруженному в кромешную тьму. Огонек, плывущий чуть впереди, освещал мне путь и отбрасывал зловещие тени на грубые каменные стены. Из-за двери бывшей кладовой доносились мужские голоса. В одном из них я узнала Беркута.

– Не лги мне, мирейский ублюдок! – рявкнул он.

Я отчетливо различила звук удара и тихий стон. Предатель очнулся. Великолепно!

Я толкнула дверь и ворвалась в тесную комнатушку, воздух в которой оказался сперт настолько, что сдавило грудь. Каморку освещала одна-единственная свеча, вставленная в подсвечник на стене. Предатель скорчился на каменном полу в углу, хрипло дыша. Он сплюнул кровавую слюну и вскинул голову. Губа была разбита, как и бровь, из которой по щеке к подбородку бодро струился ручеек крови. В темных глазах перебежчика я различила искрящуюся ненависть. Ничего нового. Так смотрел каждый пойманный злодей, понимая, что никакого суда не дождется. Я была и буду их судом – справедливым и суровым.

– Не признается? – делано веселым голосом поинтересовалась я у Беркута. Он кивнул с тяжелым вздохом.

Ансар, топчущийся у двери, сверлил перебежчика уничижительным взглядом. Этот колдун мог одной лишь силой мысли задушить предателя, но сдерживал свои порывы. А уж я видела по желвакам, игравшим на скулах, как бурлило в нем желание умертвить ублюдка, хозяин которого убил троих беззащитных девчонок и осквернил их тела.

– Говорит, что совершенно случайно увидел в толпе человека в черном плаще, который настойчиво уводил дочь советника с площади, и решил проследить за ними, чтобы тот не обидел девчонку, – голос Беркута полнился ядом неверия и злобы.

– Как все складно у тебя, миреец, – процедила я, подходя ближе и склоняясь к выродку. Его глаза неотрывно следили за моими движениями. Перебежчик подобрался, будто дикий зверь перед прыжком. – Какая жалость, что дочь советника тебя узнала. Жалость для тебя, разумеется, кутарашым [2].

– Она не могла этого сделать, – рыкнул предатель и сплюнул мне под ноги алую слюну. – Я – не убийца. Я защищал ее.

– У меня не так много времени, чтобы тратить его на тебя, сволочь. Либо ты рассказываешь сам, как отыскать кадара и зачем он убивает невинных девушек, либо мы выбьем из тебя признание вместе с криками боли. Несколько лет назад я заживо сожгла человека. Хочешь повторить его судьбу?

– Рехнувшаяся ведьма, – прошипел миреец, пронзив меня пылающим взглядом. – Можешь убить меня, но не получишь желаемого. Я – не убийца и не его помощник. Хоть на куски меня разруби – ничего не услышишь.

– Хорошая идея, балсак [3], – процедила я, влепив перебежчику звонкую пощечину.

Его голова со свалявшимися от крови грязными волосами дернулась в сторону. Он злобно усмехнулся, обнажив окровавленные зубы, и произнес:

– Смелая наместница Амаль. Сковала мою магию зельем и хвалишься своей силой. Легко быть великой, когда соперник бессилен.