Змей Горыныч (СИ)

А вскоре прибыл, наконец, и Борис Шапкин вместе с товарищами. Васька Колчан был с ними. Выглядел он каким-то помятым, потрёпанным жизнью, хоть, как и прежде носил длинный чуб и длинные свисающие усы, но теперь стал сутулиться, в волосах появилось не мало седых волос, а во взгляде боязливость и неуверенность. Прежде он был отменным стрелком, его стрелы были самыми меткими, его выстрелы были самыми быстрыми. Васька сам сделал себе лук, сам делал и стрелы, и летели они дальше прочих. Такой стрелок был просто незаменим в отряде. Но теперь у него не было ни лука, ни колчана со стрелами за плечами. После ухода из Новгорода Василий и впрямь связался с купцами. Он встретил своего дядьку-купца, а тот пристроил его к себе. Поначалу дела шли неплохо, Василий зажил весьма безбедно, побывал в разных местах. Но дядька его был уже не молод, и решил больше не плавать, взял себе молодую жену и осел в Тмутаракани, стал там заниматься ремеслом и торговлей, и прочими делами. Васька же продолжал плавать, и вскоре его постигла целая полоса неудач. Сначала на них напали разбойники и разграбили их суда. Васька бился с ними храбро, но силы были не равны. Колчан был ранен, едва выжил, и два месяца приходил в себя, а когда оклемался, оказалось, что у него ничего нет, даже до дома добраться не на что. Тогда стал занимать у купцов, чтобы вновь восстановиться, но дело всё не шло. Василий занимал снова, а потом прятался и старался не попадаться на глаза своим кредиторам. Но вечно так продолжаться не могло, он задолжал уже слишком многим, а отдавать было нечем. В результате купцы его схватили, избили и посадили под замок. Дело это было зимой, и Василий точно погиб бы от холода в полуземлянке, если бы Борис Шапкин вовремя не отыскал бы его. Но каким он застал Василия! Униженным, побитым, с кривым сломанным носом, презираемый всем городом и всей знатью, даже родной дядька не пришёл ему на помощь. Часть долгов Борис обещал отдать сразу по прибытии в Новгород, остальную часть обещал отдать после победы над Змеем Горынычем. Купцы долго не соглашались, пока один из них, по имени Зиновий, ни подал пример и ни дал своё согласие. Шибко купцы тогда не любили Горыныча, и отпустили Василия. Из всех людей Кожемяки Колчан был единственным, кто не был женат, и не имел своей семьи. По сути же, его товарищи и были его семьёй, и Василий был очень рад, что снова возвращается к ним, что он снова при деле. Ничто он не умел делать так хорошо, как воевать, а потому больше всех других он жалел о том, что в своё время ушёл с Никитой, а не остался в Новгороде. И вот теперь этот старый воин, потрёпанный жизнью, ехал верхом на коне, но смотрел уже не взглядом воина, а взглядом загнанного зверя. И Никита даже не сразу узнал его, а как узнал, поспешил заключить в объятия, едва тот слез с коня.

- Василий, ты ли это? - обрадовался он, - живой!

- Я-то? Живой ещё, с божьей помощью.

- Ну что, погуляем ещё, друг мой? Прижмём проклятому Змею его шершавый хвост.

- Да с тобой я хоть на Змея, хоть на самого дьявола пойду. И на смерть пойду, лишь бы рядом с братьями. Эх, братцы, как же я скучал по вас.

И расчувствовался Василий, и принялся обнимать всех: и Сигвата, и Дьярви, и даже Николу Северянина. И вот стали они собираться в дорогу, и тут неожиданно перед ними возник колдун Пафнутий.

- Что этот чародей здесь делает? – возмутился Николай.

- Он едет с нами, - отвечал Никита, даже не поворачивая к нему головы.

- Ты в своём уме? Он же наш враг.

- Я ему доверяю, и беру его в своё войско. А тебе если что не нравится, можешь уходить, я тебя не держу.

- Да ладно, будет тебе, - успокаивал Николая Борис.

- Ты хочешь, чтобы нас прикончили в первом же бою? Мы теперь христианское войско, а не горстка разбойников. Василий, скажи хоть ты ему.

- Никита мой старшина, - отозвался Колчан, - я ему верю, как он велит, так и будет.

- Мы не христианское войско, - произнёс Кожемяка, - мы сами по себе. Это ты – христианское войско, и ваш Вольга. А я бьюсь не за вашего бога, а за свою славу да за злато.

Николай понял, что оказался в меньшинстве, хоть его люди и поддерживали его, но теперь главным был Никита, и им нужно было подчиниться, чтобы не сеять вражды промеж войска.

- Ты не бойся, я тебя не заколдую, - злорадно сказал Пафнутий Николаю.

- Помолчал бы лучше, - зарычал на него Семён Гривна.

- Сам молчи, я здесь такой же воин, как ивы.

- Ладно, Семён, - произнёс Николай, - раз командир так решил, будем надеяться, что он не выжил из ума, и подчинимся его решению.

Глава 5.Евпатий.