Змей Горыныч (СИ)

- Нисколько. Каждый из них может уйти в любой момент. Даже ты. И в доказательство своих слов я дарую свободу перемещения тебе и твоим людям. Можете уходить хоть сейчас. Только далеко ли вы уйдёте без оружия? Здесь повсюду упыри, они рвутся к Калинову мосту, вынюхивают, ищут дорогу. Раньше они боялись солнца, и потому были не умнее скота. Теперь же они стали мыслить, стали мечтать, и главная их мечта – бессмертие, за которую они готовы убить кого угодно. Хотя, возможно, ты и сам станешь упырём, присоединишься к этим тварям, как те богатыри, что были здесь до тебя.

- Не правда! – вскочил с места Евпатий. Ратмир вскочил почти в одно время с ним, но лишь для того, чтобы повелительным жестом остановить с десяток чародеев, взявшихся за мечи.

- Сядь, успокойся, богатырь. Ты можешь мне не верить. При первой же возможности я представлю тебе доказательства. Но вот чего отрицать ты не можешь и чего ты не можешь не знать. Когда-то на том самом месте, где мы с тобой сидим, на этой заставе было село. Здесь жили люди, молились своим богам и духам, трудились и любили. Всё изменилось, когда сюда пришли богатыри. Одержимые чувством мести они, под руководством твоего мудрого воеводы – Вольги, уничтожили всех, от мала до велика. Вырезали всю деревню, а потом основали здесь заставу.

Лицо Евпатия сделалось страшным, столь глубокая скорбь отразилась на нём, что Ратмиру даже стало стыдно за своим слова. Сотник потупил глаза и заговорил уже совсем другим, тихим и печальным голосом:

- Человек греховен по своей сути. А те ужасные зверства совершил не человек, а нелюдь. Его имя – Никита Кожемяка. Он нёс богатырскую службу, потому что был отменным убийцей чародеев. Но мы не подумали, что отменный убийца чародеев всё равно убийца, и однажды он поднимет меч на тех, на кого нельзя поднимать оружие. Но мы раскаялись в этом ужасном грехе и продолжаем каяться до сих пор. Никиту изгнали из Новгорода, он больше не богатырь, память о нём стёрли из истории. Вольга же повинен лишь в том, что не мог воспрепятствовать Никите, хоть и пытался. Но его люди устали и вымотались после отступления, у них не было сил воевать против своих.

- Что ж, возможно, гибель войска Хотена – это расплата за тот ужасный грех? Ведь Хотен тоже не был ангелом. Вспомни, что он учинил под Черниговом, когда даже его старый друг – Святогор возмутился его деяниям и пошёл против него и самого князя Владимира. Я знал, настоящих богатырей, Евпатий, я сражался с ними в одном войске, и их храбрость и мученическая смерть от рук своих братьев по оружию достойна славы Христа. Я не против христиан, и всегда останусь богатырём. Возможно, в наш век я уже единственный, что ещё остался верен богатырской клятве.

Весь остаток застолья Евпатий был мрачнее тучи, и ушёл расстроенный, как только подвернулась возможность. Чародеи же ещё долго смотрели на своего владыку в недоумении, и даже сам Доброслав не понимал его намерений.

- Богатырь из мятежных вятичей, он может нам пригодиться, - произнёс Ратмир, будто говорил сам с собой, - уверен, в душе она ненавидит наших врагов не меньше, чем мы.

Евпатий и его богатыри действительно в тот день получили относительную свободу перемещения. За ними следили отовсюду, чтобы гости не добрались до оружия, подселили их в свободные дома или к местным христианам и даже священнику велели за ними присматривать. Разумеется, никто и не думал покидать Змейгород, ведь ворота строго охранялись вооружёнными воинами, а перелезть через ограждение так, чтобы не свалиться в глубокий ров, было невозможно.

Глава 6.Змейгород.

Поздней осенью, когда Никола только начал поиски Никиты, в окрестностях молодого города Змейгорода было совсем тихо. Зима постепенно наступала, подползая ледяными корками на лужах, покрывая белым инеем траву, закрывая чёрные землю и грязь редким, быстро таящим снегом. Снега оставалось всё больше, но на дорогах его и ещё не было, и от того проехать по ним было ещё очень сложно. Небольшая повозка, запряжённая лошадью-тяжеловозом, с трудом пробиралась через грязевую кашу. Лошадь была перепачкана по самое пузо. В повозке было три человека, при этом один из них, с виду простой крестьянин, лежал связанным, а двое других сидели рядом. Оба были одеты не бедно, за спинами развевались чёрные плащи, за поясами блестели стальные клинки. Тот, что держал в руке вожжи, выглядел постарше, с широким морщинистым лбом и глазами на выкате, лицо было покрыто густой бородой лопатой. Другой, что сидел рядом с ним, носил длинные волосы и длинную клинообразную бороду и был повёрнут к своему спутнику так, чтобы был виден его гордый орлиный профиль.

- Думаешь, владыка казнит его? - спрашивал он.

- Не знаю, Светозар, но это уже не наше дело, - отвечал тот, что сидел за вожжами и правил лошадью, - Наша задача – отвезти его к вождю, а он пусть уже решает, что с ним делать.

- К вождю? - удивился Светозар, - Почему вы все считаете его вождём? Я не понимаю. Мы же не провозглашали его вождём.

- Ты не хуже меня знаешь закон. Мы шли за ним в бой, он вёл нас, значит, он наш вождь.