Змей Горыныч (СИ)

И как раз в этот тяжёлый миг разочарования, Будислав, покинувший Новгород, попал в лапы к упырям. Мерзкие кровососы каким-то образом научились не бояться солнца и перемещаться днём, а не только ночью. В рваных одеждах, грязные, пахнущие гнилой плотью и кровью. Они смотрели на Будислава, как на еду. Упыри привели пленного чародея к своему вождю. На деревянном пне как на троне восседал самый главный упырь, закутанный в грязный плащ на голое тело, с сухой палкой в руке. Длинные волосы и борода его походили на змей, до того они были грязными и сухими. Будто на голове была грязная шапка. Упыри бросили Будислава к его ногам, ожидая великого зрелища — унижения сильного.

— Ты — чародей? — спросил его вождь.

— Да, — отвечал ему Будислав.

— Откуда ты?

— С Сорочинской горы.

Некоторые упыри чему-то расхохотались, но вождь их был серьёзен. Будислав как мог старался не морщить нос и не выдавать своё отвращение к вони, исходившей от упыря. Но вождь специально усугубил этот запаха, когда немного приподнялся с пня и испустил вонючий газ. Услышав этот звук, упыри дружно захохотали. Теперь Будислав не удержался, и сморщил нос. Вождь этот тут же заметил.

— Тебе не приятно? — спросил он с неподдельным любопытством.

— Газ, что исходит из живота, ядовит для человека, — отвечал Будислав.

В ответ на эти слова упыри не только засмеялись, но запрыгали на месте от смеха, а некоторые даже упали, схватившись за животы. Среди них были и женщины, но их грязные полуобнажённые тела не вызывали ничего, кроме отвращения.

— Жаль, что ты раньше мне этого не сказал, — смеялся теперь и вождь, — а то бы я этим ядовитым газом травил бы чародеев.

И снова неистовый смех, который так напоминал смех человеческий. Но тут вождь резко прекратил смеяться и толкнул Будислава своей палкой. Чародей упал на землю, но ту же поднялся, намереваясь наброситься на обидчика, однако другие упыри снова свалили его на землю.

— Считаешь себя лучше нас, колдун? — спрашивал вождь, вставая со своего пня, — но почему тогда мы стоим на ногах, а ты лежишь на земле?

— Потому что вас много, а я — один.

— Вот именно. В нашем единстве наша сила. Каждый из нас сам по себе — никто. Я — никто, он — никто, она — тоже никто.

— Сам ты никто, собака, — послышался в ответ грубый женский голос, и упыри рассмеялись ещё пуще прежнего.

— Только вместе мы сила. Настоящая сила — это толпа, количество, масса.

— И всё же, ты стоишь над этой массой, — поднимался на колени Будислав, — значит, ты выше них.

— Я? Нисколько. Я вождь над ними потому, что более других являюсь никем. У меня нет даже имени, нет даже своего лица.

И тут Будислав вдруг увидел нечто невероятное. Лицо безобразного вождя стало изменяться. Исчезла отвратительная борода и даже грязные волосы, вместо них появилось милое лицо юной черноокой красавицы с русыми волосами.

— Не может быть, — поразился Будислав. — Ты — мастер, познавший тьму. Ты познал все тайны тени, тайну самой тайны.

— О да, тайна и тень — это два из многих моих имён, — отвечал вождь упырей женским голосом. — Мы — упыри живём в ночи, действуем тайно. И вы, люди, не замечаете, как мы подчиняем ваш мир своей власти. Я настолько глубоко познал тьму, что перестал даже бояться солнца, и научил этому своих упырей. Ты заметил, что у них не торчат клыки? Они очень похожи на людей, при желании они могут слиться с толпой, и никто их не узнает, кроме специально обученных чародеев, в особенности — оборотней. Но оборотней становится всё меньше. Скоро их совсем не останется. Ещё лет 100, 200, и наступит наше время. Я уже прожил много веков, что мне стоит прожить ещё каких-то 100, 200 лет?

— Мастер, прошу, научи меня, — взмолился Будислав, — я хочу постичь тьму так же, как постиг её ты.

— Для этого ты должен стать одним из нас, стать упырём.

— Что же, пусть будет так. Но я приму эту силу только от тебя.

Многоликий вождь усмехнулся, а в следующее мгновение набросился на Будислава и под всеобщий хохот впился клыками ему в шею. Чародей почувствовал, как силы стремительно покидают его. Перед глазами проносились образы из прошлой жизни. Будислав видел Авдотью, представлял, как обнимает и целует её, видел Сорочинского владыку, Вышеслава, Вахрамея, богатырей. Но образы в его голове затухали, словно свеча, становились расплывчатыми и исчезали. Наконец, вождь отбросил тело чародея, как ненужную вещь. Будислав видел небо и кружащихся в безумном хохоте вокруг него упырей. Он умирал, и воистину это была ужасная смерть.

Новая жизнь Будислава началась с тяжёлого вздоха. На улице уже давно стемнело, но теперь он неплохо видел и в темноте. Его пробуждение не сразу заметили. Но Будислав тут же пожалел о том, что стал так хорошо видеть. Он узрел ужасные оргии, в которые погрузились упыри под покровом ночи. Сам вождь пристроился сзади к стоящему на четвереньках упырю мужского пола, который сладко постанывал, когда вождь входил в него.

— Красибор, — воззвал, наконец, Многоликий, — не стой же, давай, войди в меня.