Змей и голубка

– Это… булочка? – Я глубоко вдохнула запах ванили и корицы и отбросила со лба прядь влажных волос. Несмотря на лихорадку, мой рот наполнился слюной. Этот запах я везде узнаю. Это был мой запах. Но Архиепископу-то он зачем? В таком мрачном, темном месте такому запаху не место.

– Достаточно дерзких вопросов. – Он нахмурился и тайком вытер пальцы о рясу. – Если ты в самом деле желаешь обзавестись Библией – в чем я сомневаюсь, – я, разумеется, тебе ее дам, если ты сию же минуту вернешься к себе. – Архиепископ неохотно оглядел мое лицо – бледную кожу, взмокший лоб, синяки под глазами, и взгляд его смягчился. – Тебе нужно лежать, Луиза. Нужно время, чтобы твое тело… – Он опять потряс головой, будто спохватившись и не понимая, что это на него нашло. Я ему даже посочувствовала. – Стой на месте, никуда не уходи.

Архиепископ протолкнулся мимо меня в библиотеку и вернулся мгновение спустя.

– Вот. – Он сунул мне в руки древний пыльный том. Корешок и обложка были перемазаны глазурью. – Обращайся с ней бережно. Это ведь Слово Божье.

Я провела ладонью по кожаному переплету, рисуя линию в слое пыли и глазури.

– Спасибо. Когда дочитаю, верну.

– В этом нет нужды. – Он снова кашлянул, хмурясь, и сцепил руки за спиной. На вид ему было так же неуютно, как и мне. – Она твоя. Это подарок, если пожелаешь.

Подарок. Это слово вызвало у меня приступ неудовольствия, и я поразилась тому, до чего странной вышла эта наша встреча. Архиепископ прячет пальцы, измазанные глазурью, я прижимаю Библию к груди…

– Ладно. Тогда я…

– Разумеется. Мне тоже пора идти…

Мы разошлись, обменявшись одинаково смущенными кивками.

Той ночью Рид тихо открыл дверь спальни. Я бросила Библию ему под кровать и поприветствовала его виноватым:

– Привет!

– Лу! – Он чуть из штанов не выпрыгнул. Кажется, я даже слышала, как он выругался. Вытаращив глаза, Рид бросил мундир на стол и с опаской ко мне подошел. – Уже поздно. Почему ты не спишь?

– Не могу. – Мои зубы застучали, и я зарылась поглубже под одеяло, в которое закуталась.

Он потрогал мой лоб.

– У тебя жар. Ты ходила в лазарет?

– Бри сказала, ближайшие пару дней так и будет.

Когда Рид попытался сесть рядом со мной на кровать, я поднялась на ноги, бросив одеяло. Тело запротестовало, недовольное таким внезапным движением, и я сморщилась, дрожа. Рид вздохнул и тоже встал.

– Прости. Сядь, пожалуйста. Тебе надо отдыхать.

– Нет, мне надо убрать с шеи волосы. Я тут с ума из-за них схожу. – С необъяснимой яростью я отдернула непослушные пряди. – Но руки такие… тяжелые… – Я зевнула, и мои руки безвольно обвисли. Я легла обратно. – Даже поднять их не выходит.

Он фыркнул.

– Я могу тебе чем-нибудь помочь?

– Ты мог бы заплести мне косу.

Фыркал Рид недолго.

– Что-о?

– Заплети мне волосы. Пожалуйста.

Он уставился на меня. Я уставилась на него.

– Я тебя научу. Это нетрудно.

– Сильно сомневаюсь.

– Прошу тебя. Пока они касаются моей кожи, я точно не смогу уснуть.

Я не лгала. От священного текста, лихорадки и недосыпа у меня уже кружилась голова и путались мысли. Каждое прикосновение волос к коже было мучительно – одновременно и холодно, и щекотно, и больно.

Рид тяжело сглотнул и обошел меня. Приятная дрожь пробежала по моей спине от его присутствия, его близости. Его тепла. Он покорно вздохнул.

– Скажи, что мне делать.

Я подавила порыв к нему прижаться.

– Раздели волосы на три пряди.

Он поколебался, но наконец бережно взялся за мои волосы. Новая дрожь побежала по коже, когда он вплел в них свои пальцы.

– Что теперь?

– Теперь возьми крайнюю прядь и наложи крест-накрест на среднюю.

– Что?

– Мне все слова повторять?

– Это просто невозможно, – пробурчал он, безуспешно пытаясь удержать пряди раздельно. Затем сдался и начал сначала. – У тебя волосы гуще, чем конский хвост.

Я снова зевнула.

– Это что, комплимент, шасс?

После еще нескольких попыток Рид наконец справился с первым шагом.

– Что дальше?

– Теперь то же самое с другой стороны. Возьми крайнюю, наложи на среднюю. Да потуже.

Он тихо зарычал, и меня снова пробрала дрожь, но уже иной природы.

– Выглядит ужасно.

Я опустила голову, с наслаждением чувствуя его пальцы на своей шее. Моя кожа уже не противилась этому, как прежде – наоборот, казалось, она теплела от его прикосновений. Мои глаза закрылись.

– Поговори со мной.

– О чем?

– Как ты стал капитаном?

Он долго не отвечал.

– Ты точно хочешь это знать?

– Да.

– Через несколько месяцев после того, как я вступил в ряды шассеров, я нашел за городом стаю лу-гару. И мы их перебили.

Ни одна ведьма не может похвалиться дружбой с оборотнем, но мое сердце все равно болезненно дрогнуло от его равнодушия. В голосе Рида не было ни сожаления, ни вообще каких бы то ни было чувств – он лишь констатировал факт. Холодный, сухой и неестественный, как заледеневшее море. Жан-Люк назвал бы это истиной.

Не в силах продолжать этот разговор, я тяжело вздохнула, и мы замолчали. Рид мерно заплетал мне косу, постепенно приноровляясь, все быстрее и быстрее. Пальцы его были ловкими. Умелыми. Но, видимо, Рид заметил, как напряжены мои плечи, потому что голос его был куда мягче, когда он наконец спросил: