Змей и голубка

– Ты родом из Цезарина? – Рид провел рукой по моим волосам до самой поясницы, и ветер, досадуя, ожил снова. Я сосредоточилась на нежных движениях Рида, чувствуя, как в моем сердце разочарование борется с гнусным облегчением.

– Нет. Я выросла в маленькой общине к северу от Амандина. – Я печально улыбнулась, произнеся эту полуправду. – У моря, среди гор.

– А что твои родители?

Теперь, когда опасность миновала, слова давались мне легче и теснота в груди ослабла.

– Отца я никогда не знала. А с матерью мы… не общаемся.

Рука Рида снова застыла.

– То есть она жива?

– О да, живее всех живых.

– Что между вами произошло? – Он отстранился, с новым любопытством изучая мое лицо. – Она здесь, в Цезарине?

– Очень надеюсь, что нет. Но о случившемся я бы предпочла не говорить. Пока нет.

Все еще трусиха.

– Понимаю.

Все еще джентльмен.

Он посмотрел на мой шрам, медленно наклонился и поцеловал его. По моей коже побежали мурашки.

– Откуда у тебя этот шрам?

– От матери.

Рид отпрянул как ужаленный и в ужасе посмотрел на меня.

– Что?!

– Следующий вопрос.

– Я… Лу, это же…

– Следующий вопрос. Пожалуйста.

Он все еще озабоченно хмурился, но все равно снова притянул меня к себе.

– Почему ты стала воровкой? – Теперь его голос был жестче, серьезнее, чем прежде. Я обвила Рида руками за пояс и крепко обняла.

– Чтобы сбежать от нее.

Он напрягся.

– Подробнее рассказывать ты не будешь, верно?

Я прижалась щекой к его груди и вздохнула.

– Нет.

– У тебя было тяжелое детство.

Я почти рассмеялась.

– Ничуть. На самом деле мать меня баловала. Давала все, чего только может желать маленькая девочка.

– Но она ведь пыталась убить тебя, – недоверчиво возразил он.

Когда я не ответила, Рид покачал головой, вздохнул и отступил. Мои руки безвольно повисли.

– Да уж, похоже, по меньшей мере в последние годы не жизнь у тебя была, а чертов ад. Хотелось бы мне когда-нибудь услышать эту историю.

– Рид! – Я шлепнула его по руке, тут же забыв о кровавых ритуалах и алтарях, и недоверчиво улыбнулась. Рид вдруг смутился. – Мне показалось, или ты только что выругался?

– Если ты про «ад», то это вовсе не ругательство. – Он в упор не желал смотреть мне в глаза и вместо этого разглядывал стойки с костюмами за моей спиной. – Это просто место.

– Ну конечно. – Я направилась обратно к окну, чувствуя, как к губам подступает улыбка. – К слову о веселых местечках… Я хочу показать тебе еще один секрет.

Куда ты пойдешь

Лу

Несколько минут спустя Рид рухнул на крышу, бледный и запыхавшийся, и зажмурился, только бы не видеть открытое небо. Я ткнула его локтем в ребра.

– Тут такой вид, а ты не смотришь!

Он сжал зубы, будто борясь с тошнотой.

– Дай мне минутку.

– Ты же понимаешь, как это иронично, да? Самый высокий мужчина в Цезарине боится высоты?

– Рад, что тебе весело.

Я приподняла ему веко и усмехнулась.

– Просто открой глаза. Ты не пожалеешь, обещаю.

Он стиснул зубы еще крепче, но неохотно распахнул глаза. И тут же распахнул еще шире, увидев бескрайний звездный простор, который раскинулся над нами.

Я обняла колени, прижав их к груди, и с тоской посмотрела на звезды.

– Красиво, правда?

Солей-и-Лун был самым высоким зданием в Цезарине, и только с него во всем городе можно было по-настоящему увидеть звезды. Выше дыма. Выше смрада. Целые небеса простирались над миром обсидианово-алмазной панорамой. Бесконечные. Вековечные.

Лишь в одном другом месте на свете был такой вид… но в Шато ноги моей больше не будет.

– Правда, – тихо согласился Рид.

Я вздохнула и обхватила себя покрепче, спасаясь от холода.

– Мне нравится верить, что в такие ночи Бог расписывает небо только для меня.

Он с недоверием посмотрел на меня, отведя взгляд от звезд.

– Ты веришь в Бога?

До чего же сложный вопрос.

Я положила подбородок на колени, все так же глядя наверх.

– Наверное.

Рид сел.

– Но ведь ты так редко ходишь на мессы. И… И празднуешь Йоль, а не Рождество.

Я пожала плечами и подняла кусочек жухлого листа, лежавшего в снегу. Он рассыпался у меня в пальцах.

– Я не говорила, что верю в вашего бога. Ваш бог ненавидит женщин. В его мире мы созданы в довесок, как нечто второсортное.

– Это неправда.

Я наконец повернулась к нему.

– Да неужели? Я читала вашу Библию. Разве я, как жена, не считаюсь твоей собственностью? Разве у тебя нет законного права поступать со мной как вздумается? – Я поморщилась, с горечью вспомнив слова Архиепископа. – Посадить меня под замок в каморку и больше никогда обо мне не вспоминать?

– Я никогда не считал тебя своей собственностью.

– Архиепископ – считает.

– Архиепископ… ошибается.

Я вскинула брови.

– Уж не обманывает ли меня слух? Неужели ты только что сказал дурное слово о своем дражайшем патриархе?

Рид досадливо взлохматил себе волосы.

– Просто… не надо, Лу. Пожалуйста. Несмотря на твое мнение о нем, он подарил мне все. Жизнь и цель в жизни. – Он засомневался и посмотрел мне в глаза с такой искренностью, что у меня дрогнуло сердце. – Он подарил мне тебя.

Я смахнула увядший лист прочь и обернулась к Риду. Посмотрела на него – внимательно, по-настоящему.