Змей-искуситель

Он лежал такой бледный, такой тихий… Я сидела возле постели Якобека и смотрела, как он спит, словно накачанное наркотиками раненое животное. Он даже не знал, что я рядом. Я беззвучно плакала и держала его за левую, искалеченную руку.

— Старый проповедник сказал мне однажды, что правая рука господа управляет всем добрым, а левая разит все злое, — прошептала я. — Но я бы сказала, что ты своей левой рукой, своей жизнью, своей душой и своим сердцем совершал только доброе и поражал злое. — Я вложила маленькое распятие из дерева яблони ему в ладонь и обвила цепочку вокруг запястья, чтобы он не потерял талисман. — Джейкоб, если ты меня слышишь, поверь мне. Ты заслужил свое счастье.

Вскоре после этого в палату вошел Ал, и я рассказала ему, что швырнула в Эдвину яблоком. А он ответил, что она, вероятно, это заслужила. Я ни словом не упомянула о прошлом вечере и обо всем том, что произошло между нами, но он потряс мне руку и заметил с мрачным блеском в глазах:

— Обещаю вам, эта атмосфера конфронтации не продлится долго. Я обожаю жену и понимаю ее мотивы, но иногда мне бывает стыдно за нее. Приношу вам свои извинения.

— Не стоит извиняться. Я должна вам кое в чем признаться. Эдвина очень умная женщина и никогда не сдается. Если бы она баллотировалась в президенты, я бы за нее проголосовала. Ал улыбнулся.

— Вместо меня?

— Вы бы могли стать вице-президентом.

— Это ответ дипломата.

— Неужели? Тогда вам досталась последняя капля моей дипломатичности на сегодня.

Я долго и печально смотрела на Якобека, чувствуя, что Ал наблюдает за мной.

— Вы очень любите моего племянника, — сказал он.

Я кивнула с несчастным видом. Ал успокаивающе положил руку мне на плечо.

— Тогда почему вы ему об этом не скажете?

— После того, через что ему пришлось пройти, ему не хватало только проснуться и увидеть рядом меня, мяукающую, словно кошка, которую не пускают в дом. Если я здесь останусь, то именно так себя и поведу. Я поставлю в неловкое положение и себя, и его. Нет, если он очнется и скажет, что я ему нужна, вы скажете, что мне пришлось уехать. А если он ничего не скажет… — Я сглотнула. — Что ж, ладно.

Ал настаивал на том, чтобы меня отвез в аэропорт агент секретной службы, но я наотрез отказалась, и мне вызвали такси. Отлично. Я должна была вернуться к своей привычной жизни и помнить не только о том, кем я была, но и о том, кем мне следовало стать. Поэтому я уселась на заднее сиденье вонючего городского такси, и оно помчалось через пригороды. Я чувствовала себя потерянной и одинокой. Мне хотелось повернуться и посмотреть назад, на удаляющуюся больницу, где остался Якобек. Но я могла только вернуться домой, пережить страшную зиму моей жизни и ждать весны.

Водитель включил радио.

— Я надеюсь, вы не возражаете? — обратился он ко мне через плечо с мягким карибским акцентом. — Я всегда слушаю Хейвуда Кении. Вот это человек!

Противный, самоуверенный голос Кении зазвучал в салоне:

— Итак, племянник-убийца Ала Джекобса совершил вчера еще один идиотский поступок. Господи, да он же мог спровоцировать этого психа, и тот взорвал бы Белый дом! А ведь это деньги наших налогоплательщиков. Если хотите знать мое мнение, то жаль, что этот псих и бешеный пес Якобек не взлетели на воздух вместе…

Я достала сотовый телефон и набрала номер. Мне, видно, было мало неприятностей для одного дня.

— Я бы хотела поменять билет на самолет, — сказалая. — Мне нужно лететь в Чикаго.

* * *

Должно быть, самой судьбой я была предназначена, чтобы сделать то, что я сделала. Азия Макумба перезвонила мне из Атланты и сообщила именно ту информацию, которая мне требовалась. Журналисты всегда все знают о своих.

— После шоу он всегда обедает в ресторане «Хэллоуден», — сказала Азия. — Могу я узнать, что вы собираетесь с ним сделать?

— Прописать ему его же лекарство.

Я вошла в роскошный ресторан и остановилась как вкопанная перед огромной каменной вазой на столе у входа со своеобразным букетом из сухих веток и прутьев. Клянусь богом, они выглядели, как ветки яблони!

Я прижала руку к сердцу, зачарованная увиденным. Другой рукой я выдернула хворостину подлиннее.

— Мэм! — взвизгнула официантка. — Это дорогая композиция, автор — известный декоратор…

— Пошлите счет за ущерб на «Ферму Хаш», округ Чочино, Джорджия. — Я положила визитную карточку ей на поднос. — А когда вас спросят обо мне репортеры, можете сообщить им мой адрес и номер телефона. Если теперь вся моя жизнь стала достоянием общественности, то это я делаю для меня и моей семьи.

Я кивнула девушке и прошла мимо нее в бар, отделанный темными панелями, с кожаными диванами, бильярдными столами и сладким запахом дорогих сигар. Было время коктейля, и в баре было много посетителей, большей частью хорошо одетых бизнесменов. Проходя мимо плюшевых кресел, я задевала их плечи, проливала их скотч и вообще всячески привлекала к себе их внимание.

— Мзм! — окликнула меня официантка, но я уже отключилась от нее и окружающего мира. Я вышла на тропу войны.

Я быстро нашла свою жертву.