Змей книги бытия

Нам осталось представить читателю когорту сомнительных мистиков, гораздо менее редких и безобидных, чем принято считать: их изучение, конечно же, не лишено интереса и пользы. Можно было бы написать целые книги об абсолютной извращенности нравственного чувства, которая проявляется у большинства из них в самых разнообразных и порой весьма красочных формах.

К сожалению, мы вынуждены исполнить долг перед общественным здоровьем, запрещающим нам приводить сравнительную таблицу, которую мы хотели набросать. Изобличение одного из низменных идолов мистического Содома — задача, требующая множества страниц: мы взяли на себя эту задачу, и нам придется пожертвовать всем ради одного сектанта, с которого мы хотим сорвать маску на последних страницах этой главы.

Но наш мнимый понтифик связан со школой, о которой необходимо сказать пару слов: учитель Эжен Вентра (Илия) требует разъяснения нескольких понятий — после чего мы сразу же перейдем к мерзостям «Иоанна Крестителя» и прискорбной, но поучительной демонстрации обещанных разоблачений.

КАРМЕЛЬ ЭЖЕНА ВЕНТРА

И НЫНЕШНИЙ ВЕЛИКИЙ ПОНТИФИК СЕКТЫ

«…Мерзостное сообщество, облачающее себя в лицемерную и покатую добродетель».

Е. С. Пий IX.

(Из послания, осуждающего секту Вентра, 10 февраля 1851 г.)

«Они воздвигли алтарь демону нечистоты и сделали его своим Богом».

(Эпиграф к брошюре господина Гоццоли, раскрывшего тайны Тилли-сюр-Сель)

«На виду у всех, провоцируя всевозможные проверки у творим мы дело жизни».

(«Зов спасения» Иоанна-Крестителя, стр. 22)

20 августа 1842 года исправительный суд Кана приговорил как мошенника к пяти годам тюремного заключения, ста франкам штрафа и возмещению судебных издержек [527]основателя Кармеля, или Дела Милосердия: самого Илию, перевоплотившегося в лице рабочего-пророка Пьера-Мишеля Стратанаэля, по его «ангельскому» имени [528], а по «простонародному» имени — Эжена Вентра.

Новый понтифик опротестовал этот приговор, который был, тем не менее, подтвержден, подав апелляционную жалобу в Кан (20 ноября 1842 г.) и кассационную — в Париж (3 июня 1843 г.).

Впрочем, обвинение в мошенничестве было не единственным, которое ему предъявлялось. Просим вас обратить внимание на следующие строки аббата Констана: «У Вентра, которого члены его секты считали новым Христом, тоже были свои Искариоты: два сектанта, некто Гоццоли и некий Александр Жоффруа, опубликовали гнуснейшие разоблачения. Если им верить, фанатики из Тилли-сюр-Сель (так называлась их резиденция) предавались самым непристойным обрядам; они совершали в своей частной часовне, которую именовали «большой горницей», кощунственные мессы, где избранные присутствовали в состоянии полной наготы; в определенный момент все начинали бурно жестикулировать и, заливаясь слезами, восклицали: «Любовь! Любовь!» и бросались друг другу в объятия; да будет нам позволено умолчать об остальном. То были оргии древних гностиков, во время которых, однако, не гасили свет. Александр Жоффруа уверяет, что Вентра посвятил его в своего рода молитву, заключавшуюся в противоестественном акте Онана, совершаемом у подножия алтарей; но здесь разоблачитель говорит о слишком гнусных вещах, для того чтобы можно было поверить ему на слово» [529].

Вскоре мы увидим, насколько обвинения, выдвинутые против Вентра, совпадают с обвинениями, предъявленными его преемнику. Даже «частная часовня» учителя напоминает «секретную молельню» ученика. Вот только первый даже в самом мрачном безумии сохранял возвышенный, непосредственный, восторженный и парадоксальный вид, к которому второй будет тщетно стремиться [530].

ЭлифасЛеви сомневается в последнем приводимом обвинении… Его осторожность понятна и делает ему честь, в виду отсутствия окончательных доказательств. Однако знаменитый маг знал о том, что 25 августа 1842 года Вентра писал Жоффруа (под его ангельским именем Иегораэль):

«Поклоняющемуся ангелу, милому Иегораэлю, окажу я помощью. Любовь навсегда соединит его с твоей жертвой…» [531](Загадка!)

И 6 сентября того же года следующие строки, которые кажутся менее «темными»; боимся, что теперь они слишком понятны:

«Мой горячо любимый Него, когда любовь моя ищет твоей, всё во мне горит, и я рядом с тобою! Тогда погружаюсь я в океан пламени, коего каждая волна — кипучий вал. К нам нисходит небесное наслаждение, лишая нас чувств и избавляя пас от своей грубости; оно опьяняет нас святой и божественной негою» [532].

Обычный язык пророка. Посмотрите, что он пишет графине д’*** (,Доцедоэлю) по поводу одного молодого юнги (Аззолетаэля), Ангела Тропиков, к которому знатная дама, очевидно, испытывала влечение — в Боге: