Змей книги бытия

В «Индокитайском сборщике колосьев», опубликованном в Малакке в 1-й половине XIX столетия, приводится пример колдовства, не лишенный сходства с Сияющей десницей. К сожалению, мы не располагаем подробностями церемоний, используемых для его совершения; нам известен только результат: «Общественное любопытство, — пишет «Сборщик», — было живо возбуждено несколько дней назад раскрытием банды похитителей детей обоих полов. Это раскрытие было совершено благодаря усердию ткача шелковых тканей, который, прогуливаясь по улицам Кантона, узнал ребенка своего хозяина, потерявшегося несколько дней назад. Ребенок обратил на него остолбеневший взгляд и отказывался его признать.Ткач силой отвел ребенка к отцу.

Он все еще находился под чарами оцепенения но как только позвали жрецов Буддыи провели действенные церемонии, совершаемые в подобных случаях, так чары разрушились,и ребенок, проливая обильные слезы, признал своего хозяина и своего отца. Об этом деле и этом чуде немедленно сообщили правительству, которое приказало окружить место встречи похитителей детей. Было обнаружено шесть мужчин и три женщины, которые занимались этим ремеслом более двадцати лет. За это время они похитили несколько тысяч детей; в доме из них осталось не более десяти, и все находились под воздействием чар оцепенения, которые, подобно тем, что были наведены на сына ткача, разрушились благодаря молитвам и церемониям жрецов Будды» [331].

Эти экзорцистские способности распространены среди служителей всех традиционных культов, и на это нелишне обратить внимание.

Посюсторонние представители небесного человечества и уполномоченные важных групп земных кандидатов в это человечество, жрецы всех культов обладают способностью заклинать коллективные силы Зла именем той коллективной силы Добра, которая называется сообществом Избранных. В данном случае немедленный успех экзорцизма — ведь это был экзорцизм — лишний раз доказывает, что состояние оцепенения, в которое были погружены дети, не было вызвано каким-либо наркотиком или любым другим искусственным средством, но явилось результатом оккультного воздействия, которое можно было бы назвать чарами оцепенения, говоря словами г-на де Мирвилю, рассказавшего эту историю [332], или же дать ему менее архаичное и более модное сегодня название суггестивного феномена.

Прежде чем приступить к описанию колдовства иного порядка, мы упомянем так называемые чары молчания, широко известные в судебных анналах колдовства. Их более точное наименование — обезболивающие чары [333].

В сущности, это диаграмма, которую чаще всего чертят на крошечной полоске чрезвычайно тонкой бумаги. Маги, преследуемые в судебном порядке, уменьшая эту диаграмму до совершенно незаметного размера, умудрялись спрятать ее под ногтем пальца своей ноги или в пряди своих волос. До тех пор, пока у них не отнимали этот талисман, они переносили самые ужасные пытки, не испытывая ни малейшей дурноты и не рискуя, вследствие этого, лишиться чувств, неожиданно сделав окончательное признание в своих преступлениях.

Поэтому главной заботой истязателя было состричь ногти жертвы, сбрить его волосы (в случае необходимости — бороду) и, наконец, удалить волосы со всей поверхности его тела. Подсудимый мог считать себя счастливчиком, если палач ограничивался этими унизительными приготовлениями, не переходя к еще более оскорбительному обследованию.

Известны бесчисленные примеры бесстрастного поведения перед лицом палача благодаря чарам молчания.Это — «диплом» стоицизма, «аттестат» полнейшего безразличия к самому жестокому обращению. Его эффективность нельзя ставить под сомнение; им пользовались почти повсеместно, если верить авторам.

Палачи хорошо слышали, как в самый разгар допроса колдуны издавали стоны и даже крики, но достоверно доказано, что они никогда не видели, чтобы те проливали слезы, какие бы усилия ни прилагали для этого истязатели. Более того: судья был столь полно осведомлен о подобном бессилии проявлять феномен, служащий нормальным, непосредственным и первым следствием физической боли, что он извлекал из него серьезное доказательство вины обвиняемого. В таком случае, думал он, нужно произвести новое обследование. Как только диаграмма была найдена и сожжена, бормотание с сухимиглазами и без признаний переходило в вопли, прерываемые признаниями, — и слезы текли ручьем.

Все подлинные описания в этом вопросе совпадают. Что же касается извлекаемых отсюда выводов, то мы верим в проницательность читателя, которому хорошо известно и о чудесах самовнушения [334], и о столь частых случаях истерической анестезии.