Змей (ЛП)

Но Саймон все-таки знал. - Это должно сделать вас счастливой, - сказал он. Его темные глаза оглядели ее бесформенное шерстяное платье. Тонкого платья, в котором она попала в плен, уже давно не было, его заменили на обычное, которое носила обслуга замка. Грубо сшитое, из толстой колючей шерсти, но это не имело значения. Оно было теплым. - Вы ведете себя как монашка уже не один год, - глумился Саймон, похотливо глядя на нее. Ее бедра невольно сжались. - Теперь вы будете одна.

Белла услышала горький упрек в его голосе. Насколько легче ей было бы, если бы она согласилась на его требования! Позволила бы ему использовать свое тело, как Бьюкен делал в течение многих лет. У нее было бы больше угля для жаровни, больше одеял для ее сырой лежанки, лучшее питание, множество предметов, которые сделали бы тюремное заключение, если не удобным, то, по крайней мере, сносным.

Но Белла не могла пойти на это. Не только потому, что каждая мелочь в Саймоне возмущала ее. Коричневые пятна на зубах. Белые хлопья в его жирных темных волосах. Пот, от которого его лицо блестело как рыбья чешуя. Нет, подчиниться ему станет тем, что она никогда не сможет себе простить. С мужем у нее был долг. С Лахланом она по глупости поверила, что между ними нечто особенное. Но с Саймоном она будет продавать себя. И будь она проклята, если она даст подтверждение слухам. Сначала про Роберта, а затем после ее захвата благодаря Россу, про Лахлана.

Беллу не волновало, что люди называли ее шлюхой, она не станет таковой на самом деле.

Так что она пережила холод, голод, и два года бесконечных мучений. Дважды Саймон зашел слишком далеко и чуть не убил ее. После того, как он дал ей испортившуюся пищу, ее сильно тошнило и рвало. В другой раз он наказал ее за неповиновение, отняв у нее одеяла в холодную и дождливую ночь; Белла чуть не замерзла до смерти.

Как и ее бывший муж, Саймон хотел увидеть ее реакцию. Он искал способы, чтобы сломать Беллу. Много раз за два года она хотела уступить. Но одно удерживало ее: дочь. Ей пришлось пройти через это ради Джоан.

- Я слышал, что кельи там маленькие и без окон, - сказал он ехидно. Белла подавила дрожь. Хотя она спрятала свой страх, он все-таки догадался. - Но вы привыкли к этому, не так ли, графиня? - Саймон подчеркнул последнее слово, потом хлопнул себя по лбу с преувеличенным чувством. – Ах, да, совсем забыл. Бьюкен умер, и король Эдуард II решил, что вы уже не графиня.

Белла выдержала его взгляд и улыбнулась. - Да, теперь я всего лишь дочь и сестра главы самого древнего и могущественного из всех шотландских графств.

Лицо Саймона стало багровым. Белла могла быть разведенной женой, и король мог отнять у нее титул мужа, но она все-таки происходила из самой благородной шотландской семьи, и, как таковая, была гораздо выше этого грубого скота.

Когда Маргарет, ее единственный источник известий, несколько месяцев назад рассказала о смерти ее мужа, Белла ничего не почувствовала. Ни счастья, что человек, который желал ее смерти в течение двух лет, встретил свою собственную, ни даже облегчения от понимания, что она никогда не увидит его снова. Ее единственная мысль была о дочери. Джоан была теперь одна. Что с ней?

Смерть Бьюкена наполнила ее еще большей решимостью выйти из этого кошмара и возвратиться к дочери. Чего она никогда не сможет сделать, если примет постриг.

Саймон в три шага пересек небольшую комнату. Он вырвал рукоделие из рук Беллы и резко поднял ее, удерживая перед собой.

Белла висела в его руках, как тряпичная кукла. Привыкнув к такому обращению, она не сопротивлялась и не чувствовала страха. Саймон был злым, мерзавцем с грязной душой, который хотел бы избить ее, если бы получил шанс, но самое страшное, на что он осмелился, была грубая хватка и несколько синяков.

Саймон хотел ее изнасиловать, и не раз, как полагала Белла; но, несмотря на варварское наказание, которое для нее придумали английские короли, они, видимо, не потеряли последней связи с цивилизованностью. Ее происхождение защищало ее, и Белла никогда не позволяла Саймону забыть об этом.

Его лицо было так близко, что Белла могла видеть все черные поры на его кривом носу. Она привыкла к его вони, и уже не передергивалась от отвращения, а только морщила нос.

- Вы - просто надменная, бесполезная шлюха. Выставлялись передо мной напоказ, пытались соблазнить меня, забыть мои обязанности. Но посмотрите на себя: бледная, тощая ворона. Я буду рад избавиться от вас. - Саймон сильно встряхнул ее. - Но вам лучше усмирить ваш острый язык. Монахини не будут терпимы, я имею в виду вашу греховную гордость.

Если бы у нее хватило сил, она рассмеялась бы. Она соблазняет его? Он терпимый? Несомненно, этот шут на самом деле верил в то, что говорил. Но его слова задели крошечный кусочек тщеславия, которое у нее еще оставалось. Годы заключения нанесли такой же ущерб внешности, как и душе? Белла не видела своего отражения в зеркале больше двух лет.

Но какое значение это имеет в женском монастыре?