Змей подколодный

Куратор смахнул со щёк капли, стёр с лица неуместное выражение и взял ведьму за руку.

— Слушайте меня внимательно, Заворская.

— Я слушаю…

— Как я понимаю, вы пребываете в депрессии именно из-за предложенного вам контракта.

— Но я же вам…

— Не нужно отвечать, — сказал Олег Витальевич. — Усвойте раз и навсегда: на данный момент — и до окончания гимназии — вашим учителем являюсь я. Не совсем в той мере, в какой потребовал бы означенный контракт, но в достаточной для того, чтобы никто не мог заключить его с вами без моего согласия.

— Но ведь я здесь ничего не подписывала.

— Не имеет значения. Довольно вашего статуса гимназистки.

— Но если я сама такой контракт подпишу?

— Из-под палки? Он будет недействителен.

— Вы уверены? — спросила Ольга, забывши о конспирации.

— Ках ме!.. Конечно, уверен!

— А если я уйду из гимназии?

— Пока вас не исключат официально, ваш статус останется при вас.

— Так ведь исключат!

— Вот это вряд ли, — сказал Олег Витальевич. — Даже не думайте так легко от меня избавиться. Вам ясно?

— Ясно, — сказала ведьма, чувствуя несказанное облегчение. — Но я никуда и не собираюсь. Просто для информации.

— Счастлив слышать, — сказал куратор, поднимая зонт. — Что-то я продрог. Пожалуй, стоит выпить горячего. Не составите мне компанию, сударыня? Мистер Хендридж утверждает, что в нашей столовой сегодня объявился новый сорт пирожных.

При упоминании пирожных желудок немедленно заурчал.

— Ладно, — согласилась ведьма.

— Вот и славно, — сказал Олег Витальевич, поднимаясь и протягивая воспитаннице руку. — Но учтите, Заворская, что за курение вы будете наказаны нынче же вечером. Совсем распустились!

— Господин учитель, — сказала ведьма. — А можно я плащ себе оставлю? Дождь такой противный…

***

Около семи часов вечера, заливая окна учительского коттеджа, противный дождь наблюдал за медленно катившейся в боковую лузу восьмеркой и без интереса прислушивался к разговору играющих. Партия, впрочем, тоже особого внимания не заслуживала.

— Воздержались бы вы, Олег, от подобных вещей. Четверочка от борта в боковую…

— Я что-то не припомню запретов по этому поводу, Фарид.

— Разве я упомянул запреты? По негласному умолчанию, если можно так выразиться…

— Ах, по негласному умолчанию!.. Ках шенцсмей! А вам не кажется, что некоторые из нас стали позволять себе слишком многое — причём именно по негласному умолчанию!

— Хотите уподобиться?

— Хочу прекратить произвол, — угрюмо сказал Олег Витальевич.

— Вот эдаким образом? — спросил Демуров. — Тринадцатый от двух бортов в боковую… Тогда уж обратитесь в попечительскую коллегию.

— Только и осталось, право слово… — вздохнул Олег Витальевич. — Фарид, я превосходно отдаю себе отчёт, что мои действия были неправомерны. Страшно помыслить, что я выслушал бы на коллегии о себе! Превышение полномочий, ущемление свободы личности моей подопечной…

— Трудно оспорить, — сказал Демуров. — И в правую дальнюю…

— А контракт на ученичество в данной ситуации, полагаете, иначе выглядит?! Я, по крайней мере, долг службы исполнял! Что же касается попечительской коллегии…

— Оставьте вы коллегию вместе с долгом службы, Олег! Я вам о другом речь веду! Хар шмейс! — ваш удар, сударь.

— Вот именно по долгу службы, Фарид, я и прошёл сквозь чужие барьеры, если вы об этом!

— Так-таки прошёл? — уточнил Демуров. — Не взломал?

— Да ладно вам… И не уверяйте меня…

— Потрясающая корректность!

— …что безразличны к происходящему!

— Увы. С нынешней ночи не безразличен, — сказал Демуров. — Но тем не менее вынужден учитывать — и к вам, сударь, это относится в полной мере! — что…

— Ах, в полной мере!..

— Повторяю — мы вынуждены учитывать…

— А я не желаю ничего учитывать!

— В дырявый карман деньги складываю, м-м? — подытожил Демуров, взирая на перекошенное лицо коллеги. — Вы играть сегодня будете или как?

— Свояк от борта в боковую… Ках-цеш-ш!..

Шар взвился в воздух, ударился об пол и со стуком поскакал в угол холла.

— Браво! — сказал Демуров.

— Идёмте к Шелтону, — сказал Олег Витальевич, бросая кий. — Там нынче пулечку расписать собирались…

— Там Кора, — заметил Демуров. — Проиграетесь в пух.

— Это вряд ли, — сказал Олег Витальевич. — Мне сегодня везёт.

— Пожалуй, — согласился Демуров. — Мог бы и сукно порвать… Но сдаётся мне, вы скромничаете. Уж везением, друг мой, ваши утренние расклады никак не объяснишь!

— Не стоит лести, сударь. Вы бы справились куда как лучше. Виски до сих пор ломит…

— А я вам не льщу, — сказал Демуров. — Отнюдь. Я вас предупреждаю.

— Благополучие моих подопечных меня волнует значительно более, чем собственное, — заявил Олег Витальевич.

— Хар ме, Олег! Что уж вы так-то! Не вижу, право, особых поводов для тревоги.

— А кто вам сказал, что я встревожен?

— Нет?

— Нет! Я взбешён, Фарид! Видели бы вы девочку!

Тут в холле зазвонил телефон. Трубка плавно снялась с рычага, подлетела и повисла над бильярдным столом.

— Городской!.. — сказал Олег Витальевич. — Что за воскресенье!