Змей подколодный

Андрей трёт виски, пытаясь отбросить прочь ботинки и клетки. Терзания не помогут — ничему не помогут. Нужно решать то, что можно решить сейчас. Ольга. Здесь и сейчас. А потом — потом он раскинет иголками и булавками, разложит по полочкам и сообразит, что делать. Он сумеет. Обязательно! "Я сумею, — думает он, — слышишь, ваше величество?! Джедаи мы или куда?! Вздремнуть бы только нам, джедаям, — часов пятнадцать…"

— Горы сворачивать всё равно придётся, — говорит он вслух. — Но давай уж вместе, звезда моя.

— Только завтра, — просит звезда. — Ну, утром…

— Завтра, завтра, не сегодня?

— Я устала… Слушай, давай кофе попьём. А сыра больше нет? Этот я лучше выкину…

"Именно за этим мы и заперлись в уютной квартирке с шампанским", — думает Андрей, ставя чайник. "Кофе, безумная луна и кофе! Волшебная ночь!.. Но это цена. Цена информации об отношениях Лёши Гаранина и Ольги Заворской… Однако, будь мы женаты, иск смог бы подать и я, верно? А недурная мысль — сбежать и обвенчаться в местном Лас-Вегасе! Адресок вот только добыть…" — думает он, наполняя чашки. "Но кое-что я могу сейчас — здесь и сейчас! Ведь до утра ещё долго…" — думает он, искоса глядя на барышню.

Барышня дует в исходящую паром чашку, на лице её полоски от слёз. И капля-кораблик в маленьком ухе, и профиль, безупречный даже в обманчивой полутьме… Треск свечки, жёлтые блики на тонком фарфоре, и шоколад, и свежие простыни, и до утра ещё вечность, о ноябрь, тайный соратник!.. "Только бы не напугать её", — думает мужчина, а барышня выхватывает из-под ножа почти прозрачный ломтик сыра. "Я так хочу её, но надо выпить, сначала ей нужно выпить…" — думает мужчина.

Он не знает, что барышня тоже пришла сюда по расчёту. Она сделала всё, что могла, за эту неделю — и ничего не добилась. Она вознеслась на седьмое небо, увидев ключи от пустой квартиры. Она влюблена — влюблена всерьёз, а драгоценное время уходит. Глупый пират, мальчишка, малявка, режет сыр и не пытается даже поцеловать её! "Но я успею, — думает она. — Не знаю как, но всё равно успею, только сначала мне нужно выпить…"

Во рту очень горько от кофе. Ольга отодвигает чашку и шуршит фольгой шоколадки.

— Не растаял? — спрашивает Андрей. — Давай в морозилку кину. Шампанское-то будем?

— Будем, — говорит Ольга и протягивает ему чёрный квадратик. — Растаянный вкуснее, попробуй.

— На брудершафт? — предлагает Андрей, отламывая ещё кусочек.

"Не спешить", — думает он, пробуя на вкус испачканные шоколадом пальцы. "Я сейчас с ума сойду…" — думает он, пробуя испачканные шоколадом губы. "Не торопиться, — думает он, — я её испугаю…" Но она не пугается, но она не пугается даже вот так, и шампанское они открывают уже в комнате, полураздетыми.

Пробка бьёт в потолок, холодная струйка, пролитая на грудь, скомканное в ногах одеяло — и чернила наглого редактора исчезают со сценария бесследно. Сценарий продуман, безупречен, отточен до движения, до слова… Но в какой-то момент желание наступает расчёту на пятки. Желание обгоняет — легко, играючи, одним рывком.

"Да! — смеётся ноябрь. — В свете безумной, безумной луны расчёт неуместен, расчёт не нужен!"

Инквизитор, искуситель, ненавистник догматов, он смеётся впустую. Его не слышат — ни девочка, которая боится только жуков, ни мужчина, едва не забывший, что с ним — девочка.

Время спустя Андрей распахивает настежь балконную дверь, и тень белого единорога выскакивает прочь из квартиры. "А ведь я не выпил ни капли, — думает Андрей, провожая тень блаженным взглядом. — Если не считать собранное губами с её груди… С её ключиц, с той ложбинки — в свете луны, мой ноябрь!.. Я пьян моей девочкой… Я вижу единорога, потому что она теперь моя! — понимает Андрей, смахивая с себя серебристые волоски единорожьей гривы. — Я сделал это! Мы… Мы сделали ночь даже лучше, чем я хотел, и теперь я могу выпить — в память единорога! Победа за нами! Но на месте единорога я наподдал бы победителю на прощанье! Копытом по голому заду — и рогом, рогом!.."

— Глоточек вина, сударыня? — спрашивает он, возвращаясь к постели. — На брудершафт?

— Не соблазняйте, сударь…

— Вы разбиваете мне сердце, сударыня!

"Ты разбиваешь мне сердце, сударыня, ты разбиваешь мне сердце, и я умираю от счастья, я так люблю тебя, wind of change дует нам в лица из балконной двери, но ты засыпаешь в моих руках, я буду хранить твой сон, звезда моя, я не сомкну глаз…"

Бокал шампанского действует на него, как стакан водки. Натянув на затихшую звезду одеяло, мужчина не смыкает глаз от силы минуту. Мужчина проваливается в долгожданную сладкую тьму, но ноябрь, его тайный соратник, остаётся на страже. Продолженное вчера, уходящее завтра — в одном теле, в одной голове, в одной душе, и в сонный морок, сработанный чёрной белкой, падает мальчик.

Убийство частицы "бы": контрольный выстрел.

***

Андрею снится всё тот же двор тридцать четвёртого квартала, неизменного во всех ипостасях, во всех мирах, во всех снах.