Змей Уроборос (СИ)

— Мадам, — ответил Гро, — уши человека, такого как я, который считает тщеславием всю мирскую суету, слышат не музыку, прославляющую эту силу и мощь, но другую, более печальную. Короли и правители, которые хвастаются могуществом, красотой, телесной силой или красивой одеждой, и которые какое-то время правят чуть ли не всем миром и открыто противостоят великим небесам, не являются ли они летними позолоченными мухами, которые сгниют вслед за смертью дня?

— Мой брат и все остальные не могут остаться с нами, — сказала дама. — Как только армия войдет в гавань, они сядут на корабли и уплывут в открытое море. Ты на самом деле решил ехать с ними?

— Да, я так решил, мадам, — ответил он. Она начала было спускаться на дорогу, ведущую в гавань, но Гро схватился за поводья и остановил ее. — Дорогая леди, — сказал он. — Все три последние ночи мне снился один и тот же сон, очень странный, и все его подробности предвещают тяжелые тревоги, страшную опасность, беспощадные беды и, увы, неизбежный итог. Поэтому думается мне что, если я уеду, ты в последний раз видишь мое лицо.

— Фи, милорд, — вскричала она, протягивая к нему руку, — ты слишком веришь в сны. Луна светила тебе в глаза, только и всего. Но, если нет, останься с нами и обмани судьбу.

Гро поцеловал ее руку и задержал в своей. — Миледи Мевриан, — сказал он. — Судьбу не обманешь, каким бы умелым шулером ты не был. Не думаю, что есть много людей, которые боятся благородного лица смерти меньше чем я. И я отправлюсь в это путешествие. Есть только одно, что может заставить меня повернуть назад.

— И что это? — спросила она, и внезапно он замолчал, и какое-то время только смотрел на ее руку в перчатке. — Человек хрипит и немеет, — наконец сказал он, — если волк на него посмотрит первым[14]. Посмотришь ли ты на меня волком и заставишь замолчать, если я попытаюсь сказать тебе о своих чувствах? Однажды я уже сделал это; вполне достаточно, чтобы ты поняла. О Мевриан, ты помнишь Невердейл?

Он посмотрел на нее. Но Мевриан сидела с высоко поднятой головой, как ее божественная покровительница, ее нежные губы были холодны и твердо сжаты, а глаза глядели на порт и стоящие на якоре корабли. Она осторожно отняла свою руку у Гро, и тот не удерживал ее. Потом она легко тронула поводья. Гро сел на коня и последовал за ней. Они медленно спустились с холма и бок о бок поехали на юг, к гавани. Но прежде, чем их мог услышать кто-нибудь, стоявший на причале, Леди Мевриан заговорила и сказала: — Не считай меня забывчивой или неблагодарной, милорд. Только попроси, и все, что есть у меня, я обеими руками отдам тебе. Но не проси у меня того, что я не могу дать, или, даже если бы и дала, оказалось бы фальшивым золотом. А это плохо как для тебя, так и для меня, и я не пожелала бы такое врагу, и тем более другу.

Армия погрузилась на корабли и попрощалась с Волле и теми, кто оставался дома с ним. Корабли в полном порядке вышли из бухты, развернули шелковые паруса, и огромная армада поплыла на юг в открытое море. Всю дорогу ветер благоприятствовал им, они плыли быстро и без задержек, и уже на тридцатое утро после отплытия из гавани Сторожевого Мыса они увидели длинную серую линию утесов Верхней Чертландии, омываемую низким прибоем, выстроились в колонну по одному и пошли через проливы Меликафказа, ибо едва ли два корабля могли проплыть бок о бок по этому узкому пути. С каждой стороны проливы закрывали черные отвесные скалы, и морские птицы тысячами белоснежных пятнышек облепили каждый выступ этих утесов. Огромные стаи белых птиц поднялись в воздух, закружили над проплывавшими кораблями, и воздух наполнился их плачем. А справа и слева от них, как фонтаны молодых китов, в воздух постоянно вздымались колонны водяной пыли. Ибо величавые бакланы ловили рыбу в этих морских проливах. По три и по четыре они парили в воздухе, каждый следовал в линию за другим, на высоте многих мачт над кораблями; и время от времени кто-нибудь из них застывал, как будто в него попала стрела, и с полураскрытыми крыльями бросался вниз головой вперед, похожий на ослепительно белый дротик с широкой острой головкой; в нескольких футах над поверхностью моря он складывал крылья и, как большой камень, с шумом вонзался в воду. Через мгновение он появлялся на поверхности с добычей в клюве, в ореоле брызг, белый и элегантный, минуту плавал по волнам, отдыхая и размышляя, а потом, мощно ударив крыльями, опять взлетал в воздух, возобновляя свой полет.