Змей в райских кущах

— Об этом кошмаре я узнал еще утром, — устало выдохнул Герман Генрихович и опустился в кресло. — За что? — всхлипнул он. — И Аллу не отпускают до сих пор! О чем думает этот чертов Рокотов?! Не могла же Алла всех из-за решетки поубивать?!

— Конечно, не могла, — согласилась я.

— А вы еще не оставили идею найти убийцу? — осведомился Гоффман, опустив руки на колени.

— Не оставила. — Я покачала головой. И, конечно, не стала объяснять, что у меня с детства вошло в привычку доводить все начатое до конца. — Что с вами случилось? — спросила я, понимая, что дело не только в трагической гибели Анжелы.

Герман Генрихович развел руками:

— Меня только что хотели убить!

— Вы ничего не перепутали? — Мне показалось, что у Гоффмана от всех напастей помутился рассудок. Выглядел он и в самом деле как тот гениальный, сумасшедший профессор из фильма Земекиса, у которого была собака по кличке Эйнштейн.

— Нет, я ничего не перепутал! — воскликнул он. — Какой-то маньяк с завидным постоянством убивает сотрудников именно нашего клуба. «Парадиз» из рая прямо на глазах превращается в царство смерти, — зловеще добавил Гоффман.

Мне подумалось, что Герман Генрихович остро нуждается в квалифицированной психиатрической помощи.

— Вы думаете, что я спятил? — догадался Гоффман. — Ну, так вот, — торжествующе заявил Герман Генрихович, — вы ошибаетесь! — и погрозил пальцем с печаткой прямо у меня перед носом.

— Как это случилось? — спросила я, присев на краешек кожаного дивана. Костя остался стоять возле меня. Я ни капли не сомневалась, что он, в случае чего, бросится защищать меня грудью. Мой взгляд приковывала золотая печатка Гоффмана с кроваво-красным рубином, который алел на солнце. К этому времени дождь за окном уже кончился…

— Дорожно-транспортное происшествие, — ответил Герман Генрихович дрожащим голосом, все еще до смерти перепуганный.

— Но это могло быть случайностью, — несмело заметила я.

— Ага, — усмехнулся Герман Генрихович, — водитель мчался на бешеной скорости и хотел почему-то наехать именно на меня!

— Как же вам удалось спастись? — не выдержал Костя и прервал неожиданно затянувшееся молчание.

— На мое счастье, появилась еще одна машина, и я успел увернуться, — ответил Гоффман. — Отделался ссадинами, — он задрал штанину брюк и показал мне несколько свежих царапин в окружении синяков. — Я, наверное, родился в рубашке!

С Гоффманом трудно было не согласиться, особенно учитывая события последней недели.

— Что это была за машина? — спросила я. — Вы запомнили номера?

— Ирина Анатольевна, вы что, издеваетесь?! — нервно хихикнул Гоффман и полез в пачку за очередной сигаретой. Руки его не слушались, поэтому пачку ему пришлось порвать, и сигареты рассыпались по полу. — Черт! — выругался он. — Ну, все не слава богу! — А я и не знала, что менеджер настолько религиозен! — Вы думаете, в тот момент я смотрел и записывал номера?!

— Но, возможно, были свидетели, — предположила я.

— Не было никаких свидетелей! — резко ответил Гоффман. — Другая машина проехала мимо, а я отправился восвояси, к автобусной остановке, где народу было побольше!

— Но Герман Генрихович, должны же вы были хоть что-то запомнить…

Гоффман задумался.

— Пожалуй, что должен, — ответил он. — Машина была белого цвета, — начал вспоминать Герман Генрихович, прищурив глаза, — «Жигули», — продолжил он. — «Шестерка» или «семерка»… Не помню, — Гоффман развел руками. — Да разве вам это что-нибудь даст?! — Он обреченно махнул рукой.

— Герман Генрихович, — вновь обратилась я к Гоффману, — ведь это покушение вы могли и придумать…

— О чем вы? — взорвался Герман Генрихович.

— Утром вы могли выбросить свою любовницу из окна, — рассуждала я, — а потом сочинить это неправдоподобное алиби, — я пожала плечами, — тем более что ничего существенного вы не запомнили!

— Бред какой! — разозлился Гоффман. — Но зачем мне все это? — взвизгнул он.

— Чтобы получить клуб в свое полное распоряжение, — ответила я. — Крылова могла вас видеть, а Анжелика шантажировать документами…

— Какими документами? — не понял Герман Генрихович.

— На имя Анны Степновой, — объяснила я. — К примеру, она могла завещать кому-то свою долю в общей собственности на «Парадиз». Нет завещания — нет и наследников! — развела я руками.

— Вы имеете в виду Алешу? — догадался Герман Генрихович. — Но откуда вы узнали, что…

— Что у Ани есть сын? — подсказала я.

— Да, — выдавил Гоффман сквозь зубы. — Она не взяла его с собой во Францию, она не хотела о нем ничего знать!

— Кто его отец? — Меня осенила фантастическая догадка. Но я решила пока не высказывать свою точку зрения вслух.

— Не знаю, — Гоффман пожал плечами, — меня это никогда особенно не интересовало, — добавил он. — Но как раз сегодня мы говорили о Леше с Лидией…

— Сегодня? — не поверила я. — Это когда же вы, Герман Генрихович, успели?!

— С утра, — ответил Гоффман. — Лида попросила меня приехать, — проговорил он смущенно. — Мы давно с ней ни о чем не разговаривали. Но она беспокоится за мать… Лида просила меня рассказать ей, как движется официальное расследование.

— И что же вы ей сказали? — осведомилась я.