Мы уже выехали на бульвар Трастевере, и тут Мириам попросила, чтобы я высадил ее на трамвайной остановке. Хочу поехать на трамвае, я устала от машины и от всех этих самолетов, сказала она. И ни за что не соглашалась, чтобы я отвез ее домой. Обиделась, что ли? Не знаю.
Перед своим магазином я увидел собаку старухи-соседки с третьего этажа. Собака обнюхивала витрину, и я дал ей пинка. Но тут явилась привратница и стала защищать эту тварь, мол, надо думать, что делаешь, и не бить собак ногами.
— Ах, вот как? — сказал я.
— Не забывайте, что и собаки — твари…
Меня как молнией ударило. Чьи, чьи твари? Я побежал следом за привратницей во двор.
— Так чьи они, по-вашему, твари? — допытывался я.
— Сами прекрасно знаете чьи, — сказала она. Привратница не пожелала удовлетворить мое любопытство и ответить на заданный вопрос, но я не отставал:
— Так чьи же твари, ответьте мне, пожалуйста, чьи?
Но добиться, чтобы она назвала Его, я так и не смог. Наша привратница — женщина очень упрямая и подозрительная.
— Возможно, я поступил неправильно, дав пинка собаке синьоры с третьего этажа. Допускаю. Но вы сказали, что я не должен был этого делать, потому… потому что собаки— твари… Чьи же они, интересно, твари?
— Нельзя пинать собак, вот и все, — сказала привратница.
— Но почему?
Женщина внимательно посмотрела мне в лицо и захлопнула дверь у меня перед косом.
Просто удивительно, как некоторые люди стараются не поминать Его всуе. Не знаю, из предрассудка, из страха или из особого уважения. Многие сразу же переводят разговор на другое, лишь бы не назвать Его. Привратница захлопнула дверь у меня перед носом. Я вернулся за прилавок своего магазина. Поскольку дни становились короче, было уже почти темно.
VI. Время от времени нужно извиняться, даже если ты считаешь, что ни в чем не виноват