Змея, крокодил и собака (ЛП)

– Вы решили пошутить, – понимающе улыбнулась я. – Имя не имеет отношения к фараону, который действительно умер несколько тысяч лет назад. Но разве вам никогда не приходилось слышать это имя в современном контексте, Сайрус? Возможно, вам больше известно его прозвище – «Гений Преступлений»?

– Не могу сказать, что да, – ответил Сайрус, поднимая брови. – Звучит скорее, как имя персонажа десятицентового романа^[188]. Впрочем – постойте, я слышал это имя от Жака де Моргана, бывшего директора Ведомства Древностей. Но в тот вечер он осушал один бокал за другим и, кроме того, утверждал, что ваш сын одержим афритом^[189], поэтому, когда он начал болтать о «гениях преступлений», я как-то не обратил на это внимания.

– Сети – не африт, хотя и обладает некоторыми его чертами характера, – объяснила я. – В течение многих лет он контролировал чёрный рынок антиквариата в Египте. Безымянный, за исключением своих noms de guerre^[190], мастер маскировки, чьё истинное лицо никто не видел, настоящий гений преступного мира…

– О, действительно, – согласился Сайрус.

– Да, действительно. Он, без сомнения, самый грозный из наших старых врагов, и логика заставляет считать его наиболее вероятным подозреваемым. Он замечательно разбирается в египтологии. Он руководит огромной преступной организацией. Его интеллект чрезвычайно высок и поэтичен; поиски «Затерянного Оазиса» – именно то, что воспламенило бы его воображение. И у него есть… особая причина враждовать с моим мужем^[191].

– Не только самый вероятный подозреваемый, – медленно произнёс Сайрус, – но опережающий прочих на десять фарлонгов^[192].

– Надеюсь, что нет, потому что наш шанс найти его равен почти нулю. Мы можем выследить всех остальных, но не Сети. Кроме того...

– Да?

– Не имеет значения, – пробормотала я. – По крайней мере, так говорил Эмерсон, и, возможно, он прав. Я не хочу, чтобы Эмерсон увидел этот список, Сайрус.

– Не страшно, если он не помнит никого из них. Это останется между вами и мной, Амелия. – Лицо Сайруса отражало удовольствие оттого, что он смог помочь мне. – Мы пустим власти по следу этих дам и джентльменов. И можем сразу начать с наивысшего уровня: если вы дадите мне копию списка, я отправлю телеграмму британскому генеральному консулу, сэру Ивлину Барингу, с которым немного знаком. Он самый могущественный человек в Египте и...

– Я хорошо его знаю, Сайрус. Он дружил с моим отцом и всегда был очень любезен. Я уже написала ему письмо, этот способ общения кажется мне лучшим, так как ситуация достаточно сложная и требует объяснений. Селим или Али могут сесть на поезд завтра и передать письмо лично в руки.

– Моя дорогая, вы, как обычно, всегда на высоте. Но я надеюсь, что вы не будете возражать, если и я наведу некоторые справки?

– Вы очень добры.

– А для чего же нужны друзья? – удивился Сайрус.

Я приняла его приглашение вернуться на палубу. Ночь была тихой и спокойной, над головой пылали сверкающие звёзды Египта. Но как я ни старалась дать волю своим чувствам в обстановке, которая никогда раньше не вдохновляла и не успокаивала меня, пусть даже шаги моего компаньона замедлялись, чтобы соответствовать моим, а его дружеское молчание отвечало моему настроению – попытка была обречена на провал. Как я могла забыться в магии ночи, если рядом со мной шёл не Эмерсон, а кто-то иной? Вскоре я объявила о желании удалиться к себе и ласково пожелала Сайрусу спокойной ночи.

По дороге к себе я остановилась у дверей Эмерсона, подумав, что ему может понадобиться лекарство для сна. Но в комнате его не было. На мой стук никто не ответил.

Я колебалась, проклиная странные обстоятельства, препятствовавшие мне следовать предписаниям долга и привязанности. Я боялась рисковать без его разрешения, но не могла уйти, не убедившись в том, что он не находится без сознания, или же стойкость не позволяет ему выразить боль.

Подслушивание – презренный поступок, до которого я никогда не опустилась бы.

Бахрома моей шали каким-то образом попала в дверные петли. Бахрома была очень длинной и шелковистой, и требовалось время, чтобы распутать её, не разрывая нити. Я трудилась и одновременно прислушивалась, не раздаются ли храп или стон. Но ответом была только тишина.

Что-то толкнулось в моё колено. С приглушённым возгласом удивления я повернулась и увидела, как Анубис сидит на моей юбке, прислонив ко мне голову. Рядом с кошкой стояла пара ног в туземных шлёпанцах с загнутыми носками. Но ноги принадлежали не египтянину. Я знала, чьи они – как знала и каждый дюйм этой анатомии.

Эмерсон остановился, скрестив руки на груди и приподняв брови. Он был облачён в свободную египетскую одежду.

– Где вы были? – воскликнула я; удивление преодолело осознание того, что подобный вопрос мог вызвать лишь саркастический и бесполезный ответ.

– Снаружи, – ответил Эмерсон. – А теперь собираюсь войти внутрь, если сумею настоять, чтобы вы ушли с моего пути.

– Конечно, – отступила я назад.

– Спокойной ночи, – сказал Эмерсон, открывая дверь.