Змея, крокодил и собака (ЛП)

Однако к тому времени, когда закат вынудил завершить работу, больше ничего интересного не обнаружили. Крушение надежд испортило Сайрусу настроение, хотя следует отметить, что его поведение являлось образцом ангельского терпения по сравнению с демонстрациями, на которые был способен Эмерсон.

– Я уже устал пытаться вымыться в чашке воды, – ворчал Сайрус, пока мы тащились по пыльной тропинке. – Если я в скором времени не доберусь до ванны, то не буду подходящей компанией даже для мула, а тем более – леди.

– Леди устроилась не лучше, – улыбнулась я. – Признаюсь, что среди всех неудобств, связанных с устройством походных лагерей, отсутствие надлежащих средств омовения раздражает больше всего. Если я не ошибаюсь, завтра будет пятница, люди захотят отдохнуть, поэтому полагаю, что Эмерсон собирается вернуться к реке.

– Вы не можете ничего утверждать с определённостью, если речь идёт об этом безрассудном козле, – красочно выразился Сайрус.

Я обещала подумать о том, что смогу сделать, чтобы убедить Эмерсона. Надеюсь, никто не заподозрит в этих словах отсутствие спартанской стойкости, заставившее меня отдавать предпочтение отсрочке от наших трудов. Дама предпочитает быть свежей и изысканной во все времена, а леди, которая пытается завоевать сердце джентльмена, не может испытывать большую уверенность в успехе, если похожа на пыльную мумию и пахнет ослом. Тем не менее, я хотела покинуть королевский вади не по этим причинам (по крайней мере, мне так кажется). Место начинало меня угнетать. Каменистые стены, казалось, становились ближе, тени – глубже. Я ползала на четвереньках в запылённых туннелях и протискивалась, извиваясь, сквозь дыры, едва достаточные для того, чтобы пропустить моё тело, ни в малой мере не испытывая чувство клаустрофобии, которое нынче удручающе навалилось на меня.

Все уже вернулись с работы, так что я отправилась искать Абдуллу. Он со своими односельчанами проживал в отдельном лагере; они были страшными снобами (на что имелись причины, так как являлись самыми востребованными и опытными рабочими в стране) и всегда отказывались якшаться с теми, кого считали ниже себя по рангу. Я привезла с собой аптечку, и когда увидела приветствовавшие меня сияющие улыбки, мне стало стыдно, что у меня не нашлось времени пофаддличать с ними или хотя бы поинтересоваться, не нуждаются ли они в моём внимании.

Я испытала ещё больший стыд, когда они обратились ко мне с различными несущественными повреждениями – от раздавленного пальца до запущенного случая офтальмии. После того, как я промыла глаза Дауда раствором борной кислоты и обработала прочие раны, я как следует отругала всех за то, что они не обратились ко мне немедленно.

– Завтра мы вернёмся к реке, – оповестила я. – Мои медицинские запасы иссякают, и все мы нуждаемся в отдыхе.

– Эмерсон не пойдёт, – мрачно сказал Абдулла.

– Он пойдёт добровольно, или поедет на ваших спинах, закатанный в циновку, – ответила я.

Мужчины, ухмыльнувшись, толкнули друг друга, и кислое лицо Абдуллы просветлело. Но он покачал головой.

– Вы знаете, зачем он сюда приехал, ситт.

– Конечно, знаю. Он надеялся вынудить нашего врага снова напасть на нас, чтобы поймать его. Пока удалась только половина этого блестящего плана. На нас дважды нападали...

– Не на вас, Ситт Хаким. На тебя.

– И Мохаммед. Целых три попытки, а мы не ближе к решению, чем прежде.

– Это очень обозлило Эмерсона, – заметил Абдулла. – Сегодня он поступил очень глупо, ещё глупее, чем обычно. Он чуть не убежал от меня. К счастью, Али увидел, как он ускользнул, и последовал за ним. Он находился уже почти в конце вади, когда Али подошёл к нему.

– Что он собирался делать? – резко спросила я.

Абдулла развёл руками и пожал плечами.

– Кто может уследить за мыслями Отца Проклятий? Возможно, он надеялся, что они обнаружат его в одиночестве.

– Тем больше причин убедить его покинуть это место, – твёрдо заявила я. – Здесь слишком опасно, я пойду и отыщу Эмерсона.

– А я приготовлю циновку, ситт, – усмехнулся Абдулла.

В палатке Эмерсона не оказалось. Уже стемнело; ночь заполнила узкую щель, как чёрная вода – миску. Натыкаясь на камни и ругаясь себе под нос (доказательство, если таковое необходимо, что состояние моего ума было далёким от обычного спокойствия), я, наконец, почувствовала запах табака и разглядела красный огонёк трубки. Эмерсон сидел на валуне на некотором расстоянии от костра. Сначала я приняла тёмную фигуру у его ног за обломок скалы. Затем очертания изменились, как и тени.

– Встань, Берта, – отрывисто приказала я. – Даме не следует сидеть на корточках на земле.

– Я предложил ей скалу, – мягко заметил Эмерсон. – Поэтому избавьте меня от нотации, которая, я уверен, вертится у вас на языке. Её было необходимо утешить и обнадёжить, как и любую нормальную женщину в подобных обстоятельствах. Неужели вы ожидали, что английский джентльмен – такой, как я – отвергнет даму, изнемогающую от страданий?

– Почему бы ей не прийти ко мне? – Боюсь, что в моём голосе по-прежнему звучала критическая нотка. – Что случилось, Берта?