Змея, крокодил и собака (ЛП)

Мы не ожидаем отчёта от инспектора ранее нескольких дней, но я немедленно отправляю письмо, чтобы оно как можно скорее дошло до вас, потому что я уверен, что, овладев документом, неизвестные лица, чьё поведение было столь раздражающим, прекратят беспокоить нас своим вниманием. Ваш преданный сын, Рамзес.

PS. Я всё ещё придерживаюсь мнения, что моё место – рядом с вами, поскольку вы, дорогие родители, явно привлекаете опасных людей. У меня уже семь фунтов семь шиллингов».

Мне потребовалось некоторое время, чтобы оправиться от воздействия этого выдающегося документа. Я приписываю частично охватившее меня замешательство моему ослабленному состоянию, хотя содержание письма любого могло привести в тревожное изумление. Что скажет Эмерсон, обнаружив, что его драгоценные заметки по раскопкам испорчены для сооружения подделки, я не осмеливалась даже представить. Где Рамзес научился взламывать замки – как я понимаю, один из его «полезных навыков»? – и подумать страшно. (Гарджери? Инспектор Кафф? Роза??) Что касается бедного Уолтера, его нервы были, вероятно, столь же измотаны, как и у многострадальной Мэри Энн, хотя было приятно узнать, что его отношения с Эвелиной столь чудесны.

Я отложила обдумывание этих вопросов, чтобы сосредоточиться на основных новостях Рамзеса. Картина, изображавшая Розу, Эвелину и Рамзеса, замышлявших обмануть служанку-предательницу, настолько восхищала, что я была почти готова простить моего злополучного отпрыска за все его грехи, кроме разве что тяжеловесного литературного стиля. Но тут вмешалась неприятная отрезвляющая мысль. Письмо было датировано десятью днями назад. Сети должен был узнать об успехах своей соучастницы ещё раньше – я предполагала, что она, по меньшей мере, отправит телеграмму или ещё что-нибудь в этом роде. Но атаки на нас не прекратились. Одна, а то и две, произошли уже после того, как новость дошла до Гения Преступлений.

Змея, крокодил и собака... В той истории не существовало никаких других предначертаний. Неужели он собирается начать всё сначала?

Возможно, именно абсурдность этого предположения очистила мой рассудок. А возможно – надежда, что хитрость Рамзеса увенчалась успехом, но Сети ещё ничего не знает. Во всяком случае, мне показалось, что параллели с египетским сказанием являлись не чем иным, как совпадением или сверхъестественным воздействием. Могла ли имитация быть преднамеренной? Не находился ли разум, породивший столь сложный замысел, под влиянием «Сказания об обречённом принце»?

Множеству людей было известно, что я изучала эту историю. Мне сразу же пришло на ум имя мистера Невилла, упоминавшего о ней за обеденным столом в тот вечер в Каире. Где присутствовало большинство наших друзей. Не находился ли Сети среди них?

Мысль имела своеобразную безумную притягательность. Этот зловещий мастер маскировки вполне мог бросить всем вызов – сыграть роль человека, хорошо известного и своеобразного, как, например, преподобный Сейс. Однако я не поверила. Никто не испытывал большего уважения к способностям Сети, чем я, но он не нуждался в том, чтобы рисковать. У него имелись секретные союзники и соучастники во всём археологическом мире. Кто-то из наших гостей мог в его присутствии упомянуть о моём интересе к этому сказанию. С сожалением приходилось признать, что эта линия расследования оказалась не более плодотворной, чем другие, рассматриваемые мной. Все пути вели к той же группе, которую я всегда подозревала в предоставлении сведений Гению Преступлений: археологам. Кое-кто из них, возможно, совершал это, абсолютно не подозревая собеседника.

Ни одна из улик не выдерживала критики, когда я пыталась оценить её. Отметив мастерство, с которым бородатый злодей вводил иглу для инъекций в вену Эмерсона, я подумала, что он мог получить медицинское образование. Теперь это подозрение не имело смысла, когда я знала, что речь идёт о Сети. Он несколько раз демонстрировал, что хорошо знаком с использованием и применением различных лекарств. Фактически, напомнила я себе, большинство землекопов знакомо с простыми медицинскими методами, так как им часто приходится иметь дело с травмами, полученными на раскопках.