Змея, крокодил и собака (ЛП)

Однако опасность сохранялась, хотя и не такого рода, о которой говорил этот милый доктор. После его ухода Сайруса прорвало:

– Я горько разочарован в Шаденфрейде. Из всех оскорбительных теорий… Он никогда не называл меня хищным зверем.

- Он энтузиаст. Энтузиасты склонны преувеличивать. Но я вынуждена согласиться с некоторыми из его теорий. То, как он назвал брак перемирием…

– М-да. Это не соответствует моему представлению о брачном состоянии, однако думаю, вам больше известно об этом, чем жалкому старому холостяку вроде меня. Но я категорически против Амарны. Вы с Эмерсоном в этой пустыне окажетесь в роли уток в тире.

– Я не согласна, Сайрус. Легче охранять любого в безлюдной пустыне, чем в битком набитом мегаполисе.

– В некотором смысле, может быть. Но...

– Сайрус, не стоит по-пустому тратить время на споры. Как сказал доктор, у нас нет выбора. И как здорово будет, – задумчиво промолвила я, – снова увидеть любимую Амарну.

Суровое лицо Сайруса смягчилось:

– Вы не обманете меня, Амелия. Вы – самая храбрая женщина из всех известных мне, и ваша невозмутимость делает честь всей британской нации, но абсолютно неправильно, дорогая моя, подобным образом подавлять свои чувства. У меня довольно крепкое плечо, если вы хотите выплакаться на нём.

Я отклонила это предложение с должным выражением благодарности. Но если бы Сайрус увидел меня позже той же ночью, то не остался бы такого высокого мнения о моей храбрости. Съёжившись на полу в ванной комнате, крепко закрыв дверь и плотно прижав полотенце к лицу, чтобы заглушить рыдания, я плакала, пока слёзы полностью не иссякли. По-моему, после этого мне стало полегче. Наконец я поднялась и дрожащей походкой подошла к окну.

Первые светлые полосы рассвета очертили горы на востоке. Измученная и изнеможённая, я оперлась о подоконник, взирая на восход. И, когда свет усилился, я почувствовала, как душу вновь медленно наполняют мужество и надежда, временно покинувшие меня. Я стиснула кулаки и сжала губы. Я выиграла первую схватку: несмотря ни на что, я нашла Эмерсона и вернула его себе. И если впереди меня ожидают новые сражения, я опять выйду на поле битвы и снова вернусь с победой.

ГЛАВА 8

Когда человек

смело шагает в будущее,

он не в состоянии

смотреть под ноги.

Прошли годы с тех пор, как я в последний раз видела равнину Амарны, но в вечном Египте десятилетие – не более чем мгновение ока. Ничего не изменилось – те же самые жалкие деревни, та же узкая полоска зелёного цвета вдоль берега реки, та же пустая засушливая равнина, окружённая нахмурившимися скалами, будто пальцами чашевидной каменной руки.

Казалось, я лишь вчера увидала этот пейзаж, и впечатление это ещё сильнее укрепилось из-за того, что зрелище открылось мне с палубы дахабии – не моей любимой «Филы»^[159], на которой я путешествовала во время своего первого посещения Египта, но гораздо более грандиозного и роскошно оснащённого парусника.

Эти изящные плавучие апартаменты, некогда самые популярные средства передвижения для состоятельных туристов, быстро исчезали. Пароходы Кука курсировали по реке, железная дорога предлагала быстрое, пусть даже не очень комфортабельное, сообщение между Каиром и Луксором. Дух нового века уже осенял нас, и, хотя современные изобретения были, без сомнения, более удобными, я размышляла, печально вздыхая, об утрате достоинства, досуга и очарования, которыми обладали дахабии.

Часть традиционалистов цеплялась за старые обычаи. По-прежнему можно было увидеть знакомые очертания парусника преподобного мистера Сейса, плывущего по реке. Сайрус также предпочитал комфорт дахабии, когда путешествовал или посещал местности, где не хватало подходящих помещений. Вообще-то между Каиром и Луксором не существовало ни чистого, ни более-менее удобного отеля. Желавшие остаться в Амарне на ночь должны были разбивать палатки или просить гостеприимства у местного судьи. Судейский дом был не намного больше и не намного чище обычного жилища феллаха, поэтому я очень обрадовалась, когда Сайрус объявил, что приказал своим реисам доставить его дахабию в Луксор, чтобы мы могли отправиться в Амарну.

Я раньше уже видела «Долину Царей» (так называлось судно), поэтому можете представить себе моё удивление, когда моим глазам предстал новый и удивительно красивый парусник, ожидавший нас в доке до дня отъезда из Луксора. В два раза длиннее любой другой дахабии, сверкающая свежей краской, она была украшена искусной позолоченной надписью на носу – именем «Нефертити».

– Я подумал, что настало время избавиться от старой «Долины», – небрежно бросил Сайрус после того, как я выразила своё восхищение. – Надеюсь, что вы одобрите внутреннее убранство, моя дорогая. У меня имелся один комплект, подобранный в соответствии со вкусом дам, в надежде, что однажды вы окажете мне честь совершить плавание вместе со мной.