Змея, крокодил и собака

– Никаких поздних гробниц здесь не найдено, – возразила я. – И мы не можем бездоказательно объявить, что отыскали перезахоронение группы мумий, похищенных после того, как их гробницы были разграблены ворами. Существуют тайники около Дейр-эль-Бахри.

– Другие перезахоронения относятся к Двадцать первой и Двадцать второй династиям, – парировал Эмерсон. – Кушиты появились там много позже. К чему твои вечные возражения? Мы должны что-то предпринять с проклятыми скипетрами, и если ты не в состоянии предложить лучшую альтернативу...

В таких стимулирующих, пусть даже морально сомнительных, дебатах мы проводили целые часы, проверяя контуры оснований холмов и карабкаясь по скалистым склонам. Жара была значительной, и мы пили в невероятных количествах холодный чай, который Дауд носил с собой. Анубис отказался даже от воды из наших запасов, но сумел выбить у Абдуллы чашу из руки и облить его халат чаем. После чего удалился заниматься самостоятельными исследованиями – скорее всего, охотиться.

Эмерсон привёз с собой копии планов Долины, составленных ранее другими учёными. Он обожал находить в них ошибки. Абдулла с Даудом искали признаки неизвестных доселе гробниц.

Как и в большинстве случаев охоты за сокровищами, наше предприятие было бесконечно заманчивым и достаточно безнадёжным, поскольку норы и расщелины так пронизывали скалы, что превращали их в решето. Впрочем, у некоторых имеется или развивается чуть ли не сверхъестественный инстинкт для подобных занятий. Бельцони[118], знаменитый итальянский силач, одним из первых начавший раскопки в Долине царей, обладал необыкновенными способностями к поиску скрытых гробниц. Он был инженером по гидравлике и чуть ли не раньше всех понял, что наводнения, происходившие в его время гораздо чаще, нежели сейчас, могли оставить свидетельства в виде оседаний и смещений. Абдулла и Дауд не являлись инженерами, но принадлежали к династии профессиональных расхитителей гробниц из Гурнаха, и эти воровских дел мастера нашли больше могил, чем все археологи, вместе взятые. Любая полость среди скал может указывать на вход в гробницу – или же только на естественную пустоту. Мы проверили множество таких пустот и исследовали кучу камней, похожих на тот, о котором упоминал Бельцони в своём описании открытия гробницы фараона Айя[119] в этой самой долине – но всё безрезультатно, чего мы и ожидали.

– Взглянем ещё раз на могилу Айя? – спросил Эмерсон, указывая на отверстие, зиявшее над головой.

– Зрелище только огорчило бы меня. В последний раз она была в ужасном состоянии, и уверена, что с тех пор стало только хуже. Но то же самое можно сказать о любой могиле и любом памятнике в Египте. Трудно решить, где сосредоточить наши усилия. Предстоит колоссальная работа.

Закат ещё не закрыл светящимися пальцами небо, когда мы повернули назад к дому. (Строение это, следует добавить, носило гордое имя «Дом Царских Дверей», но такое название имелось только в блокноте Сайруса. Европейцы называли его «усадьбой Вандергельта», а египтяне – «Замок Amerikani», т. е. американца.)

В основном долина уже опустела. Туристы и гиды усаживались на лодки, доставлявшие их в отели на восточном берегу. Тени становились гуще. Эмерсон ускорил шаг. Я услышала шуршание гальки и приглушённые арабские ругательства Абдуллы, спешившего за нами. Фраза включала слово «кошка», из чего я сделала вывод, что Анубис заставил его споткнуться. Рыжевато-серый мех животного так хорошо сочетался с сумерками, что был почти невидим.

Кот, естественно, опередил нас и встретил на пороге.

– Вот видишь! – воскликнула я. – Мой метод всё-таки оказался эффективным!

Эмерсон фыркнул. Он насмехался надо мной, когда во время завтрака я натирала маслом кошачьи лапы – освящённый веками и традиционный способ приучить кота остаться в новом доме. Кроме того, он заметил, что Вандергельт может не поблагодарить нас, если мы превратим Анубиса в постоянного жителя. Я ответила, что мы справимся с этой трудностью, когда и если она возникнет.

Я попросила, чтоб ужин подали пораньше, так как надеялась соблазнить Эмерсона прогулкой при луне – без Абдуллы и Дауда. Но он отказался от моего предложения. Поэтому мы отправились в библиотеку – Вандергельт обладал одной из лучших в стране коллекций работ по египтологии – и Эмерсон вынул трубку.

– Пибоди, – позвал он. – Не подойдёшь сюда?

Он сидел на диване, огромном сооружении в турецком стиле, с множеством мягких подушек. Я выбрала стул с прямой спинкой и взяла книгу.

– Нет, спасибо, Эмерсон, я предпочитаю этот стул.

Эмерсон встал. Поднял стул вместе со мной, перенёс его к краю дивана и с грохотом опустил на пол.

– Я склоняю голову перед твоими пожеланиями, дорогая моя Пибоди.

– О, Эмерсон… – начала я. Но стоило ему застыть передо мной – руки на поясе, губы изогнуты – я не смогла не улыбнуться. А затем встала и устроилась на диване.

– Вот так-то лучше. – Эмерсон присоединился ко мне и обнял за плечи. – Гораздо приятнее. Кроме того, я не хочу, чтобы меня слышали другие.