Змея в изголовье

Асхотен облегченно вздохнул и потянул за собой Асо. В тот же миг Ба-Ка резко повернулся и, будто распрямившаяся пружина, бросился на жреца. Тот неловко отшатнулся, Асо дернулась, уворачиваясь от грозившего ей ножа, но споткнулась о мертвое тело и упала. Не мог жрец тягаться в скорости движений с быстрым, как молния, воином, и почти в то же мгновение он был обречен – с вырванным кадыком, словно подрубленное дерево, упал рядом с Асо. Последнее, что увидел Асхотен в этом мире, был нечеловеческий взгляд черных, без малейшего намека на белки, глаз Ба-Ка и окровавленная рука, держащая кусок его горла. Великий заговорщик упал замертво. Из его руки выпал тяжелый священный нож – железный посланец небес, – безжалостно пронзив нежное тело лежащей девушки.

У того, кто вращает колесо судьбы, своеобразное чувство юмора. Ураган не ломит тростинку, но сокрушает неприступные башни. Жизнь не подчиняется самым точным и мудрым исчислениям, и людям никогда не понять, почему что-то случается так, а не иначе.

Глаза Ба-Ка горели беспощадным черным пламенем.

– А это теперь мое, – сквозь зубы процедил служитель Апопа, протягивая руку к мерцающему цветку.

В этот миг вновь распахнулись ворота святилища, и отборные воины дворцовой стражи во главе с Микенцем заполнили усыпальницу фараона.

– Вы должны были подать сигнал! – грозно ревел Микенец, рубя наотмашь тянущиеся к нему руки. – Я же не вижу сквозь стены!

Закончившаяся было схватка закипела с еще большим ожесточением. Одоспешенные, привыкшие к тесной схватке воины Микенца не были легкой добычей, но и ловкие юркие приверженцы Апопа были не менее опасным противником.

Принц развернулся на месте, так и не успев дотянуться до вожделенного «Дома духов». Его буквально разрывало на части: одна половина сознания требовала немедленно ринуться в схватку, а другая – выхватить из мертвых рук посланное богами сокровище. Он сейчас ясно видел заполняющего собой огромное пространство повелителя силы, цветок с копьевидным бутоном, у его ног тела рабов, недавно упрятанные им в песок, исчезающие в пасти бутона. Он увидел, как растет этот цветок, становясь все больше, пробиваясь сквозь камень. Он чувствовал приближение…

Один из стражников попытался схватить его, вывернуть руку – не тут-то было: принц ударил его открытой ладонью в основание носа и, стремительно перескочив через упавшее тело, бросился вперед.

– И ты здесь, предатель! – увидев начальника дворцовой стражи, рявкнул Ба-Ка и, без всякой жалости расчищая себе дорогу, уничтожая чужих и своих, ринулся навстречу гиганту. – Мой отец верил тебе, а ты его предал!

В кутерьме схватки, в криках, звоне оружия, стонах, в глухом звуке падающих тел никто не обратил внимание, куда делся старый Ур Маа. Едва люди Апопа отпустили его, увидев перед собой куда более опасного врага, он рухнул на четвереньки, петляя между сражающимися, бросился к Асо. Та лежала, запрокинув голову, и тяжело дышала. Бледность, заметная даже при неярком свете масляных светилен, заливала ее лицо.

– Ты жива?! Жива?! – бормотал он, пытаясь остановить кровь. – Не умирай!

– Ратгарна, – прошептала девушка.

– Да-да, Ратгарна. – Он протянул руку к мерцающему в темноте стеблю, торчащему из-под того, что еще недавно было верховным жрецом Ниау. В следующий миг необычный дар богов будто врос в его руку. Он видел странные значки, незнакомые ему письмена, искорками посверкивающие внутри стебля, видел, как растет его сияние, как один из лепестков становится алым, будто язык пламени.

– Получай же! – раздалось совсем рядом. Один из стражников, вставший между Микенцем и принцем, рухнул на пол, и Ба-Ка кинулся на командира дворцовой стражи, вонзившего меч в одного из людей-змей. Но вдруг колени его подкосились, и он, теряя силы, осел наземь, подобно дырявому бурдюку. Он не мог видеть, как за его спиной, держа на коленях умирающую красавицу, старый мудрый Ур Маа наводит на него ярко вспыхнувший «Дар Тота». В этот миг один из лепестков вдруг почернел, будто наполнившись штормовой тучей, кипящей нерастраченными молниями.

Слезы текли по морщинистым щекам верховного жреца Тота. Гибель династии, смерть божественных правителей подкосили его силы, как острый серп колосья ячменя.

– Что теперь делать? – ошарашенно разглядывая заваленную трупами залу, спросил Микенец. Много раз ему доводилось сражаться на поле боя, много раз доводилось видеть трупы и самому отправлять новых жильцов в царство мрачного Аида, но такого прежде видеть не доводилось. Десятки тел лежали вокруг одно на другом, но на многих совершенно не было крови. Они словно умерли, глянув на горгону Медузу: кровь окаменела в их жилах. Грозный воин растерянно глядел по сторонам. Он понимал, что династия пресеклась и теперь непременно сменится новой. Что ему не удалось уберечь ни прежнего фараона, ни его наследников, никто никогда более не наймет его. Он понимал, что ему больше нет места в Египте, и непонятно, где есть вообще, и потому сейчас глядел на старого мудрого жреца, будто ожидая от него спасительного ответа.