Змея в конверте

Ольга вернулась домой. Родным к счастью не сообщали об их пропаже до того, как Оля нашлась, они и не волновались. Мать только укорила, что Оля редко звонила, но у нее и не было возможности общаться чаще. Девушка почему-то и своим близким рассказала придуманную официальную версию. Она уже привыкла ее пересказывать, выходило автоматически. Ее рассказ выслушали с ужасом, в один миг представили, что могло случиться, и потом всю ночь родителям не спалось, они пили валерьянку, и по очереди, то отец, то мать подходили к ее постели, поправляли одеяло, касались ее руки, целовали, просто смотрели на дочь. Неверующая мать на следующий день даже поехала в церковь и долго, неумело молилась в благодарность за спасение дочери, поставила свечи всем святым.

Институт встретил Ольгу портретами Андрея и Жени в траурных рамках. Ей пришлось говорить с их родителями. Они ждали ее приезда. Оля постаралась обоих погибших описывать только в лучшем свете. С Андреем это было совсем просто, она так вспоминала о нем, что Андрюшина мама спросила:

— Ты его любила?

Оля кивнула.

— А он?

— А он любил Женю, — и она расплакалась.

Мать Андрея обняла ее, и они тихо сидели вдвоем, думая о своих несбывшихся надеждах. Потом девушка сбивчиво вспоминала о жизни в отряде, о том, как гуляли в окрестностях, лазали по скалам и пили молоко у лесника, как сидели вечерами у костра и пели песни, как ехали в поезде и Андрюша пересказывал им с Женей все романы братьев Стругацких. Но не расскажешь ведь его матери о той поляне, о жуткой песне ветра и обо всем остальном. А тот панический бег по болоту, и Женина ошибка, и лицо Андрея, его пробитый лоб… И вытаращенные, белые от ужаса глаза Жени, ее крики: «Помоги!» Все это осталось ее тайной.

Мать Андрюши рассказывала, как он рос, каким был крепеньким, плотненьким смешным пацаненком, но уже тогда — порядочным человечком. Всегда справедливый и добродушный. Как он хорошо учился и даже как-то победил на городской олимпиаде по географии. Его мать прощалась со своими мечтами о невестке и внуках… 

14

По всем правилам, Ольге нужна была бы психологическая помощь. Даже не зная всей правды о случившемся, руководитель практики или родители должны были бы подумать о психологе. Но в России к помощи психотерапевта еще долго будут бояться прибегать. И Ольга сама справлялась со своими проблемами. Вместо того, чтобы постараться все забыть, она вновь и вновь мысленно переживала случившееся. Ей часто снилась пещера, вся наполненная дымом, Макс, протягивающий ей свое тавро, но теперь Оля в ужасе отшатывалась от него и пыталась убежать. Просыпалась и не могла понять, как тогда она могла позволить сделать с собой такое?! Сейчас это уже казалось немыслимым, она уже забыла свою беспомощность в том одурманенном наркотиком состоянии. То ей снилась Женя, она звала на помощь, и Оля вскакивала ночью с криком «Сейчас!», а потом, сидя на кровати, приходила в себя и горько рыдала в подушку… То вдруг, как-то ей почудилось, что Андрей ласкает ее под вой ветра, и она, вспыхивая от стыда, с укором поворачивается к нему и видит его пустой взгляд и маленькую дырочку во лбу. После этого страшного сна наутро Оля заметила у себя седую прядь.

Но чаще всего ей вспоминался Макс. Ей все время казалось, что он зовет ее. Особенно когда она купалась под душем. И тогда она твердила себе: это был сон, не могло такого с нею случиться на самом деле. Но даже поверив на время, что ей лишь поставили тавро и ничего больше не было, она все равно вспыхивала от стыда и гнева. Намыливая себя, касалась зарастающего пятачка внизу живота, все еще болезненного, и невольно поворачивалась к зеркалу, пытаясь разглядеть под волосками воспаленную кожу и выжженное клеймо с буквой «М» посередине. Волоски вскоре отрасли, ожог зажил, и метка стала незаметной. Но Ольга каждый раз пристально всматривалась, пытаясь разглядеть свою отметину и неизменно чувствовала, как ее охватывает горячая волна желания.

Родители были внимательны и ласковы, надолго забыли о любимом телевизоре, больше времени проводили с дочерью. Приезжали старшие братья со своими семьями и все, даже их малыши, старались как-то порадовать Олю. Она им была благодарна, но то, что хранилось в памяти, не оставляло ее в покое. Аппетит пропал напрочь. Если мать не напоминала, Оля совершенно забывала о еде. Чтобы не волновать родителей она привыкла врать, говорила, что ела. Как ни странно, пост не отражался на ее внешности: вес ее не менялся, как вернулась домой похудевшая, так и оставалась в одной поре — стройная, но не тощая, и самочувствие было нормальным. То что аппетит пропал, было не плохо, люди мучаются чтобы избавиться от него. Хуже было то, что, к сожалению, явно пострадала ее психика, летние события не прошли бесследно.

Полет

1