– Так уж и родная… А мамаша твоя знает, что ты не ходишь в вуз? Про все, Настенька, я не смогу молчать… А что, внученька, ты своему китайцу рассказала, какой у тебя до него был жених? Этот, как его, спидоносец? Все время забываю, то ли Майкл, то ли Джексон? Что-то от американского певца было в его имени… Надо просветить Фарида…
– Ты что, дед, лезешь во все дыры? Тебе что, делать больше нечего?
– А что мне еще делать?
– Только попробуй, скажи, я убью тебя!
Старик захихикал.
– И что это вы все грозите меня убить? Чем беспомощный инвалид может так досадить? Вот завещание перепишу, ничего не получишь. И на квартиру не надейся, я-то все знаю, не обломится тут вам ничего…
– Что ты знаешь? Докажи, попробуй!
– Зря, зря, деда обижаешь! Ладно, дурочка, на, возьми сотню.
Она ни секунды не мешкая, схватила купюру и выскочила из комнаты.
– А поцеловать деда? – крикнул старик ей вслед, довольно потирая руки:
– Что-то они темнят…Или Ирка жила не расписанной, или Настя не его дочь. Все равно раскопаю! Ну сынок, ну удружил! Сам помер, а своих баб оставил мне… И попробуй, лиши наследства, через суд ведь получат, черт бы побрал наши законы… И надо же было ему их притащить в Москву… Жил-жил с ними в Казани, так нет, припер… Но теперь я кажется, попал в точку, да, я, точно попал!
Пришла Лина.
– Что это вы так разволновались? Давайте я немного штору прикрою, полежите в полумраке.
– Ах, Линочка, если бы я был помоложе, – он ласково погладил ее руку. – Спасибо, милая.
И послушно позволил уложить себя в постель. Лина задернула шторы.