Змея за пазухой

– Да, это причина уважительная, – с иронией ответил Никита. – Провести переговоры утром в офисе конечно же не было никакой возможности…

– Что ты в этом понимаешь!

– Верно – ничего. Только мне хорошо известна пословица: «Береженого Бог бережет». А ты лезешь на рожон где надо и где не надо. А кто были твои партнеры по переговорам?

Никита намеренно сказал о «партнерах» во множественном числе, – пусть думает, что он не знает о ее отношениях с Шервинским.

– Какая тебе разница! – огрызнулась Полина.

– Очень большая, коль я теперь по твоей милости переквалифицировался в частного сыщика. Ведь нельзя исключать, что тебя вытащили в ресторан, чтобы без особых помех отправить на небеса.

– Да? Ты так думаешь? – В голосе Полины зазвучали нотки сомнения и тревоги.

– Ничего такого я не думаю. Я лишь предполагаю. В принципе, конечно, это маловероятно, но чем черт не шутит. И вообще, подобные злачные места – самые желанные «охотничьи угодья» для наемных убийц.

В трубке некоторое время царило молчание, лишь слышно было неровное дыхание Принцессы, которая никак не могла успокоиться; затем она спросила:

– Как идет расследование?

– Ни шатко ни валко. Я все-таки советую тебе надавить на начальство Алекса Кривицкого. Пусть он не валяет дурака, а займется делом всерьез. Ты ведь можешь это сделать?

– Могу… наверное. Но неужели ты ничего не накопал? Столько времени прошло…

– Ну, не так чтобы много… Учитывая мою «квалификацию». Одно я могу теперь сказать твердо: Олега убили.

– У тебя есть и другие факты? Кроме засова, который закрыли с помощью шпагата. – Голос Полины подозрительно дрогнул.

«Ну да, так я тебе все и выложил… – подумал Никита. – А завтра мне сделают дырку в моей дурной башке. Мне еще нужно во всем разобраться как следует, а потом уже делать соответствующие выводы».

– Есть версии, и они весьма убедительны, – проговорил он уклончиво. – Но пока о них рассказать не могу.

– Даже мне?

– Даже тебе. Это преждевременно. Тем более по телефону.

– Ну ты нахал!

– Я всего лишь постепенно влезаю в шкуру частного сыщика. Поэтому не знаю, как вести себя с клиентом – что нужно донести до его сведения, а что оставить в загашнике. Уж извини. Но я научусь.

Только совсем недалекий человек не смог бы уловить в голосе Никиты нотки иронии.

– Паразит ты, Нико! Каким был, таким и остался! – И Полина в сердцах бросила трубку.

«Узнаю Принцессу… – подумал Никита не без некоторого самодовольства, все-таки он уел эту предательницу, хоть так. – Она всегда была как сухой порох. Хватало одной искры, чтобы все вокруг горело и рушилось. Интересно, как у нее хватило терпения так долго прожить с Олегом? Уж он-то точно был по характеру не подарок. Деньги… Большие деньги… Скорее всего, они сыграли главную роль. И Принцесса купилась, как самая дешевая… Стоп, стоп! Не суди сам и не судим будешь. Что было, то прошло, и хватит злобиться. Поезд давно ушел… вместе с перроном. Принцессу посадили на крючок, правда золотой, но и это для ее свободолюбивой натуры было невыносимо. И в конечном итоге Полина сорвалась с крючка. Сорвалась ли? Не попала ли она из огня да в полымя?»

Никита закурил, но тут же с отвращением потушил сигарету – табачный дым показался ему более горьким, чем полынь, – и сказал:

– А не пошли бы они все!..

Кто и куда, он не уточнил.

Глава 8 ЛЮБЯЩИЙ СЫН

Проснувшись, он первым делом почему-то подумал о Кривицком. Мысль была тусклая, неоформившаяся, под влиянием зрительного фантома, который нарисовался перед его мысленным взором. Так бывает спросонку у многих: вместо положительных мыслей и эмоций в предвкушении нового трудового дня в голову лезет разная чертовщина – что называется, ни к селу ни к городу.

«С чего бы это?» – недоумевал Никита, переступая под душем. Душ был для Никиты чем-то вроде святилища для язычника. В его суровой армейской жизни нечасто выпадала возможность наслаждаться водными процедурами, поэтому по приезде в родные края он сразу же отремонтировал ванную и приобрел гидромассажную душевую кабину. Конечно, эта покупка пробила солидную брешь в его бюджете, но что такое деньги по сравнению с тем наслаждением, которое испытывал Никита, становясь под упругие струйки, приятно щекочущие тело. Он принимал душ и утром и вечером, а иногда и среди дня.

Никита уже доедал яичницу – стандартное блюдо холостяков, – когда в дверь позвонили. Он бросил взгляд на часы – половина десятого – и озадаченно подумал: «Кто бы это мог быть… в такую рань?» Это была его еще одна пенсионная привилегия – просыпаться не по команде «Подъем!», а когда хорошо выспишься. И он пользовался ею без стеснения: а что еще делать человеку без определенных занятий? Поэтому в понятии Никиты десятый час был ранним утром.