Змея за пазухой

– Не сыпь мне соль на рану… – Алекс скривился, будто и впрямь произошло то, о чем он только что сказал. – Короче говоря, завтра-послезавтра, я думаю, мы этот вопрос решим. Конечно, неофициально. Найдем тебе хорошую «дуру». Только если тебя заловят с ней, не проболтайся, откуда у тебя ствол! Иначе мне крышка. Погоны с плеч долой – и в грузчики.

– Я похож на дешевку?

– Нет. Но ты не знаешь, как у нас умеют колоть.

– Не знаю и знать не хочу. А что касается ствола, то пусть сначала попробуют меня взять с ним в руках.

– О, узнаю прежнего Бешеного! Все, я побежал. Бывай.

– Бывай…

Кривицкий торопливым шагом направился к управлению внутренних дел, а Никита все никак не мог оторваться от места. Мысли, которые навеял разговор с Алексом, взбунтовались в черепной коробке, и он вдруг понял, что до этого шел по следу несколько не в том направлении.

«Верно говорится, что у профессионального военного в голове только одна извилина, и та от фуражки! – ярился Никита. – Не видеть очевидное! Осел! Тупица! Доктор Ватсон, версия два… Алекс охарактеризовал мои детективные способности предельно четко. Короче говоря, лох я ушастый. Все дело в завещаниях. И только в них! Эх, Измайлов…»

Никита забрался в салон «ауди» и порулил на площадь Коминтерна. Она не была совсем уж центровой, тем не менее народу здесь слонялось немало. Бессмертная фраза из романа «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова, который Никита когда-то зачитывал до дыр: «В уездном городе N было так много парикмахерских заведений и бюро похоронных услуг, что казалось, жители города рождаются лишь затем, чтобы побриться, подстричься, освежить голову вежеталем и сразу же умереть», стала на площади в новые времена стопроцентно актуальной.

В плане площадь представляла собой глазок оптического прицела, где перекрестьем были две улицы, расположенные строго перпендикулярно друг другу. Остальную часть достаточно обширного пространства занимали припаркованные машины и тротуар, который отгораживался от проезжей части строем молодых, недавно посаженных деревьев; они были задумкой нового губернатора, бывшего замминистра по сельскому хозяйству, который хотел сделать свою вотчину «городом-садом».

В советские времена площадь Коминтерна была обычным жилым микрорайоном. Дома здесь стояли старой постройки, с просторными квартирами, в которых были очень высокие потолки. Это немаловажное обстоятельство и привлекло пристальное внимание бизнесменов всех мастей и расцветок – от откровенных уголовников, по которым тюрьма плакала, до людей солидных, а также респектабельных юристов. Все квартиры первых этажей были выкуплены и переоборудованы под различные конторы, офисы и частные предприятия. Собственно, как и в других домах, находившихся в центре города.

Так что знаменитая фраза применительно к родному городу Никиты могла звучать следующим образом: «В городе N было так много парикмахерских, зубоврачебных кабинетов, юридических и нотариальных контор, финских саун и бюро похоронных услуг, что казалось, его жители рождаются лишь затем, чтобы побриться, подстричься, запломбировать зуб, составить завещание, помыться в сауне и сразу же умереть».

Именно на площади Коминтерна находилась частная нотариальная контора, которая утвердила оба завещания Олега Колоскова. Никита едва нашел место для парковки, и не успел выбраться из салона, как к нему подбежал хмырек в затрапезной одежонке и фирменном кепи, на котором было что-то написано – наверное, название частной шарашки, взимавшей платежи за стоянку авто. Стоянок по городу было великое множество; как Никиту в свое время просветили, с этих заасфальтированных квадратных метров, ранее бесхозных, неплохо кормилась вся городская чиновная верхушка.

Расплатившись со сборщиком дани, Никита быстрым шагом направился в нотариальную контору, на вывеске которой значилось, что она принадлежит некоему господину Таруте и каким-то неизвестным лицам – «Тарута & партнеры». Надо же! – подумал Никита. Новоявленные российские бизнесмены ни есть, ни спать не могут, если не зарегистрируют название своей фирмы на английском языке; ну а ежели не получится, то желательно всунуть туда хоть одну букву английского алфавита – для понта.

Внутри нотариальная контора имела вполне презентабельный вид, хотя и не поражала размерами. В общем, для господина Таруты место нашлось, а вот где размещались его партнеры, это осталось для Никиты загадкой: в обширной приемной с диванчиками и креслами, где за просторным столом восседала писаная краля-секретарша (или референт, как теперь принято величать девиц этой профессии), двери были только одни (не считая входных), которые вели в кабинет босса. Двери красного дерева, с врезным замком и красивой латунной табличкой с именем маэстро.

Приемная не пустовала – в ожидании своей очереди там томились две компании, намеревавшиеся воспользоваться услугами нотариуса.

– Добрый день, – вежливо ответила на приветствие Никиты секретарша. – Вы по какому делу?

– По служебному, – строго ответил Никита.