Змеиная голова

На столе перед сценой в одиночестве катала шары стройная девушка, напомнившая Ардову иллюстрации американского художника Чарлза Гибсона[4] в «Кольеровском еженедельнике»: ее гибкий стан мягко облегала полосатая блузка, юбка была расклешена книзу, стеснявший движения жакет отброшен на стул. На столе имелось всего три шара, которые девушка катала туда-сюда, не стремясь положить в лузу.

– Пришли записаться на турнир? – не отвлекаясь от игры, спросила она Ардова, когда тот подошел к столу.

– Турнир? – переспросил Илья Алексеевич, хотя прекрасно помнил содержание афишки на входной двери.

– «Золотой шаръ». В это воскресенье.

– Боюсь, моего мастерства недостаточно.

– Еще есть время отработать удары. Держите!

Совершенно неожиданно девушка бросила Ардову свой кий, который тот едва не уронил.

– Ну-с, давайте посмотрим, на что вы способны.

Илья Алексеевич несколько мгновений оставался в замешательстве – уж больно раскованно вела себя красотка. Наконец он опустил кий над столом и сделал попытку прицелиться к ближайшему шару.

– Вам же неудобно! – улыбнулась девушка. – Снимите!

Все это выглядело на грани дозволительного, но Ардов решил не останавливаться. Он положил кий на стол и медленно снял сюртук. Красотка подошла к нему вплотную, насмешливо глядя прямо в глаза. Кажется, ей доставляло удовольствие сохранять молодого человека в неловком положении. Илью Алексеевича накрыла фиолетовая волна, в которой он различил ноты жасмина, флердоранжа, ириса, сандала и пачули.

Девушка взяла сюртук и не глядя отбросила на стул.

– Вы были здесь вчера вечером? – пытаясь сохранить невозмутимый вид, поинтересовался сыскной агент.

– Обычно я даю уроки по утрам, но вчера вечером была свободна, так что заглянула от скуки.

Девушка положила правую руку Ардова себе на ладонь и принялась натирать мелом между большим и указательным пальцами, куда обычно кладут кий при ударе. При этом она не отводила взгляда от глаз Ильи Алексеевича, наслаждаясь почти гипнотическим эффектом, который, вероятно, уже давно отработала на других.

– Это позволит вашему кию свободно скользить, – пояснила она проникновенным голосом. – А почему вы спрашиваете?

– Не было ли здесь вчера потасовки? Может, какая-то ссора, угрозы?

Ардову показалось, что вопрос вызвал у девушки секундное замешательство, но она быстро взяла себя в руки и, отстранившись, протянула кий.

– Бильярд не располагает к агрессии… Скорее наоборот – делает людей чуточку ближе.

С этими словами девушка развернула Илью Алексеевича к столу, а сама расположилась у него за спиной. Молодой человек незаметно одернул рукав сорочки на левой руке, чтобы скрыть закрепленную на запястье кожаную манжету с малюсенькими стеклянными колбочками, набитыми белыми пилюльками.

– Ноги следует поставить шире. Опорную – ближе к шару…

Бильярдистка бесцеремонно постучала ботиночком из белой лайки по внутренним сторонам ардовских штиблет.

– Она должна быть строго на линии удара…

Илья Алексеевич послушно раздвинул ноги, отставив правую чуть назад.

– Корпус наклонить вперед…

Наставница мягко надавила молодому человеку на плечи, и он подался вперед, склонившись над столом.

– Необходимо лечь как можно ниже, чтобы угол между кием и линией удара был минимальным, – продолжила она бархатистым шепотом. Ее губы оказались у самого уха Ардова, правая рука сжала кий за его рукой, а другая легла ему на левое предплечье ближе к кисти.

– Не заметили вчера мужчины лет пятидесяти? – Ардов хотел задать этот вопрос возможно более заурядным тоном, но пересохшее горло предательски засипело, выдав волнение. – В твидовом костюме с узором «гусиная лапка», с сединой… Усы в стиле Франца Иосифа[5].

– Здесь все такие – в твиде и с бакенбардами. Исключений почти не бывает.

Отвечая, наставница помогала Илье Алексеевичу выбрать правильный ритм для возвратно-поступательных движений руки с кием, чтобы он имел возможность приноровиться к цели. Она как бы прицеливалась вместе ним.

– Бейте, – наконец шепнула девушка и всем корпусом слегка подтолкнула молодого человека сзади.

Ардов ткнул кием. Удар вышел смазанным, шар нелепо откатился в сторону и замер, так и не достигнув борта. Илье Алексеевичу сделалось стыдно, как будто он не смог доставить девушке той радости, к предвкушению которой невольно дал повод. Вместе с тем он почувствовал явное облегчение – ему почудилось, что с этой милой барышней они знакомы сто лет и могут всецело доверять друг другу, как бывает между людьми, связанными общей тайной.

Бильярдистка отстранилась и перешла на другую сторону, попутно сняв для себя кий со стойки. На ее губах продолжала мерцать едва заметная улыбка.

Вообще-то Илья Алексеевич уже месяц как регулярно практиковался на бильярде, который не так давно по требованию сына выписала из Англии княгиня Баратова. Стол разместили в библиотеке, и всякий раз, когда Ардов оставался у них на ужин, Шура Баратов, его бывший сокурсник по университету и почти брат, утаскивал его после трапезы в зал с книгами и рыцарскими доспехами, где заваливал новостями о положении своих дел на многочисленных любовных фронтах.