Змеиная яма

— А мы его похороним. Тут надо устроить все с помпой. Я только что приехал с «Мосфильма». Они сделают восковую голову Журавлева не хуже живой. Попробуй договориться с крематорием. Сожжем куклу — и прекратятся все убийства. Главное, чтобы настоящий зверь понял, что враг повергнут. Я сумею пустить утку среди газетчиков, будто маньяк-убийца погиб, и назову время и место похорон. Остальное репортеры сделают сами. Похороны станут сенсацией. Фейерверк обеспечен. Убийца не сможет не узнать о смерти Журавлева.

— Слишком много формальностей. Человека не так просто списать. Порой обычный телефонный аппарат не спишешь. Проще Дика арестовать на публике с шумом, потом выпустить.

— Если ты ему предъявишь обвинение, то обязан послать в Бутырку. А там они легко проверят, что такой к ним не поступал. Не только у тебя связи. Нельзя недооценивать врага. Ты уже и сам понял, что мы не с мелюзгой дело имеем.

— Ладно, я подумаю. В чем-то ты прав, но один я ничего не решаю.

— Началось!! — завопил Метелкин. — Ну копайтесь пока всю Москву не перерезали.

Метелкин вышел, хлопнув дверью.

***

Три платья Тоня сдала на реализацию продавцам Черкизовского оптового рынка и возвращалась домой. Платили ей гроши, но лучше иметь дело с китайцами, чем армянами и азербайджанцами. Те могут ничего не заплатать, и защиты не найдешь. Приходилось сводить концы с концами, перебиваясь с хлеба на воду.

В старом дворике на Плющихе стояли две развалюхи м два восьмиэтажных кирпичных дома. Ей повезло, что ее квартира находилась в хорошей постройке. По центру дворика был разбит скромный, но уже разросшийся скверик, где любили отдыхать старушки и выгуливали своих щавок и псов местные собачники.

Ингрид стояла в подъезде дома напротив, и ей пришлось подняться на площадку пятого этажа, чтобы иметь полный обзор двора. Она видела, как в подворотню вошла Антонина и направилась к своему подъезду. Буквально через несколько секунд следом за ней во двор вошел рослый парень с газетой в руках. Он шел следом за женщиной. Как только Тоня Зайцева зашла в подъезд, молодой человек свернул в скверик и уселся на лавочку напротив ее окон.

Ингрид достала из сумочки сотовый телефон и набрала номер.

— Это я. Она уже дома, но мне кажется, что ее ведут. Что будем делать?

— То, что наметили. Я и не сомневался, что их возьмут под контроль. Теперь мне понятно, почему его не трогают. Хотят взять с поличным. Резонно, будь внимательна.

— Хорошо. Тогда я пошла. Она убрала телефон в сумочку и вызвала лифт.

В подъезд Зайцевой Ингрид вошла уверенной походкой, как в свой собственный. Поднявшись на второй этаж, она позвонила в сорок первую квартиру. Дверь открыли тут же, будто стояли за ней и ждали.

— Здравствуй, Тоня. Помнишь меня?

— Магда? Куда же ты запропастилась? Выкройка давно готова. Нашла ткань?

Женщины прошли в комнату, заваленную тканями, Дошитыми платьями и блузками. Швейная машинка стояла в центре, с потолка свисала лампочка без абажура.

— Секундочку. Сейчас я тебя усажу.

Хозяйка начала сгребать выкройки с дивана и перетаскивать их на стол.

— И если нетрудно, Тонечка, закрой окно, а то я простужена, боюсь, еще больше надует.

— Ради Бога, сейчас закрою.

«Интересная женщина, — подумала гостья. — Прекрасная фигура, точеные черты лица, опрятная. Немного угловата и грубовата, но это небольшая помеха. Такая может найти себе стоящего мужчину и жить, как королева, а она тряпьем занимается. Ведь такие соблазнительные штучки долго в девках не засиживаются. Ей еще и тридцати нет. И вероятно, уже не будет».

Ингрид села на освобожденный от посторонних предметов диван и предложила Тоне сесть рядом.

— О платье мы потом поговорим. Я пришла к тебе по другому поводу. Видишь ли, всех нас объединяет общее несчастье: мы остались без мужей по собственной слабости. Позволили себе расслабиться один раз — и нас тут же засветили. И сделано это было специально.

Антонина непонимающе хлопала длиннющими ресницами.

— Что значит «специально»? Как это?

— Тебе твой муж показывал фотографии?

Хозяйка стиснула зубы.

— Нет, он поставил видеокассету, включил телевизор, заставил меня смотреть и при этом избивал. Бил до тех пор, пока я сознание не потеряла. Сволочь!

— Сволочь не он, а тот, с кем ты ему изменяла. Вот он — сволочь и подонок. Ведь его Дик зовут?

— Да, но он-то тут при чем?

— А ты наивная дурочка. Не подумала, как это вас ухитрились заснять в такой момент, когда в комнате никого не было. Все это Дик устраивал со своим напарником, а потом продавал компромат нашим мужьям. Он на нас деньги зарабатывал, а мы после этого на улице оказались.

Ингрид достала из сумочки фотографии и подала Зайцевой.

— Вот, полюбуйся.

Тоня разглядывала снимки, и ее черные глаза сверкали красными искрами.

— Ублюдок! Вот скотина!

— И только одной из всех муж простил ее слабость. Причина простая: он импотент. Пришлось смириться.

Тоня отбросила фотографии в сторону.

— А где ты их взяла?