Змеиная вода (СИ)

Поднесла и глянула так, с укоризною.

- Взрослый вроде бы человек, а туда же, упрямитесь. Вам надобно поправляться… а для этого – кушать. Хорошо кушать.

И Бекшеев, чувствуя себя предурацки, рот открыл. Потом сказал:

- Я сам.

- У вас сил нет…

- Маги быстрее поправляются, чем обычные люди. Расскажите о вашей бабушке, Зинаида…

- Зинаида… меня мама хотела Ангелиной назвать. Как Ангел… красивое имя. Благородное… а бабка против выступила. Потому что благородное… вот, возьмите тарелочку. Я буду говорить, а вы – кушать. Дайте присесть помогу… ваша-то невеста на кладбище ускакала. Непорядок это. Когда муж болеет, то рядом быть должна…

- Должна. Хотите, я на вас женюсь?

Зиночка хихикнула и чуть зарделась. А потом покачала головой и серьезно так ответила:

- Нехорошо девушек обманывать, княже… не женитесь. Я ж вижу… но кушайте, кушайте… ложечку за матушку… ваша жива?

- Жива, - Бекшеев с трудом сел. Кровать провисла и потому после сна всё тело было затекшим и чужим. Особенно рука. И Зиночка поняла это по-своему.

- Может, всё-таки я помогу?

- Не надо.

- Тогда погодите… я вот, столик… Захарка придумал. Для лежачих или тех, которые от как вы, ходить не ходят, а сидеть худо-бедно могут. И капризничают. Люди такие капризные…

- Утомляют?

Она не испытывала гнева. И раздражения. И в эхе её эмоций ощущалась лишь печаль да немного усталость.

- Если бы вы знали, князь, как…

- Вы говорить иначе стали. Правильней.

- Это верно…

Зиночка вытащила из-за соседней кровати доску на ножках-растопырках, которые споро закрепила сбоку.

- Вот так вот… кушайте. А говорить… я ведь училась. В школу ходила. Пока бабка не запретила… всю жизнь она нам поломала. Злая была. Меня с детства щипала. Я плачу, а она сидит и улыбается. И ей так радостно от того, что мне больно… вы кушайте. Не смотрите так, не буду я вас травить. Поздно уже… да и незачем.

Зиночка сняла шапочку и провела ладонью по кудряшкам.

- Наверное, из-за неё всё, из-за бабки… она маму извела… мама уснула вот и не проснётся. Теперь уже не проснётся. И плохо ей не будет… ушла в рай. Ангелом стала. Мученицей… болела она. Давно болела… а я всё надеялась, что сумею… помогу… она же уснула и вот… совсем. Теперь и смысла особо нет.

Тушёная оленина была мягкою.

И жевалась легко.

Зиночка сидела, чуть покачиваясь…

- Я мечтала, что однажды мы с нею уедем… далеко-далеко… в Петербург. В Петербурге целители лучше наших… может, помогли бы… или это я хотела думать. Людочка говорила, что у неё случай такой, не поддающийся лечению. Хотя пыталась. Она добрая-то, всем помочь норовит, только…

- Подпольные аборты делать отказывалась.

- Вовсе делать отказывалась. Когда пришла только, к ней подходили… спрашивали за интерес, шепотком так… нельзя ж это, вот прямо вслух говорить. Нельзя. Её бабка, та делала, не чинясь… и в храм ходила. И гром божий её не разразил… и мамку тоже не разразил. А Людочка упёрлась, хотя и в храм не ходит.

Эти две вещи категорически отказывались стыковаться в Зиночкиной голове.

- Если б кто пришёл сюда, в госпиталь, и прямо сказал бы, потребовал, тогда да, прав у неё отказать не было б… но никто ж не шёл.

- К тетке вашей шли? Которая сестра бабки.

- К ней… они друг друга ненавидели.

- Почему?

- Считали, что жизнь друг другу поломали… и обе. Бабка когда-то у Тоньки жениха увела… он красивый был такой. Видный. И из себя тоже весь… и старого, ещё того Каблукова, который до нынешнего, сын вроде… нагулянный. Каблуковы все по этому делу невоздержанные… но там-то папенька байстрюков не бросал, денег давал на дитё и потом еще, как вырос, на обзаведение, чтоб дом поставил, хозяйство. Вот бабка моя и решила, что слишком хорош жених для Тоньки… и увела. Чёрною волшбой увела. Хвасталась, что зелья купила такого, которое у мужиков разум отбивает. А потом еще сделала, чтоб застали их… ну и тогда-то после такого только жениться. Тонька-то ему от ворот поворот… и разошлись пути. Сестру не простила. Даже прокляла будто. Но тут не скажу, точно не знаю. Главное, что дед бабке тоже не простил. Не любил её. Верно, жить пытался, но не смог… пить начал, руку поднимать. Она думала, детей родит, он и приспокоится.

- Не успокоился?

- Нет. Он… уйти хотел. Только она уже с детьми и как … и год от года хуже, хуже… Каблуков старый умер. Новый родню не жаловал. Сделал вид, что вовсе их нет.

Зиночка потянула себя за тонкую прядку.

- Он рано умер, мой дед… я его и не помню… только и бабка… она успела его возненавидеть. Из детей выжил лишь мой отец. А он на деда уродился похожим…

- И потому она возненавидела и его?

- Да.

- И вашу матушку?

- Маму… она почему-то считала, что если сама несчастной была в браке, то и мама должна… отец её любил… я хочу думать, что любил. Но бабка постоянно зудела, говорила, говорила… ныла, жаловалась, причитала… и он срывался.

- Почему они не ушли?

- Куда? Тут дом. Тут хозяйство… и за что новый ставить? И бабку как оставишь одну? Что люди скажут?

Странный вопрос.

Донельзя.

И ответа у Бекшеева нет.

- Вы кушайте… компот свежий. У них ещё взвар был, но я подумала, что травы вы от меня брать побоитесь.