Змеиная вода (СИ)

- Нину зачем?

Стало быть, Зиночка её не травила.

- А добить… - она кивнула, вроде как понимаете. – Знаете, была такая мысль, пойти и тихонько, подушкой придавить. Она же слабая была… да и после утопления, когда откачивают, часто случается… всякое. Но это неправильно! Там, в лесу… плохо я сделала. Очень плохо. Я не хочу становиться, как он! – Зиночка затрясла головой и белые кудряшки заскакали. – Не хочу… я не злая! Я не… я просто помогала…

- Тише, - я коснулась теплой руки Зиночки. – Тише…

Она часто заморгала и по пухлым щекам поползли слёзы.

- Им было плохо… тут… больно и страшно. А там, на небесах, хорошо… они ангелами стали… я им перышки цепляла, чтоб крыла сотворили. И они стали ангелами. Сейчас сидят там, наверху, и радуются. Верите?

И я, не моргнув глазом, ответила:

- Конечно, верю…

Мне ли спорить с чужим безумием.

Глава 38 Сердечные яды

Глава 38 Сердечные яды

«Взявши шкуру змеиную, разотрите её и смешайте с воском, добавьте волосы и кровь того, кого заговорить надобно и слепите из свечу. Дождитесь ночи безлунной и свечу зажегши, скажите заговор следующий: «По сырым лугам да по кочкам болотным ползла змея жаляща да на всякое дело сговорчивая. А ползла она до раба спящей (имя того, кто ворожбу затевает), до его сердца. А как доползла, так и в нутро его вползла и поселилась там возле сердца. Так гори огнем от яда змеи той у спящего раба (имя привораживаемого) по спящей рабе (имя того, к кому присушить надобно). Аминь». Тогда-то, как луна новая родится, так родится и любовь великая, устоять пред которой никто-то не сумеет»

Заговоры от сибирской ведьмы Аниции

- Что с ней будет? – Анатолий Каблуков выглядел более бледным, чем прежде.

- Суд… - ответил Бекшеев. От этой истории остался привкус болотной воды. – Хотя я буду настаивать на консультации психиатра, причем с допуском к ментальным практикам. Если выявят, что она неадекватна…

- Я оплачу адвокатов… может, знаете хороших? А то те, кто мне знаком, они больше по гражданским… по имущественным…

Он вцепился пальцами в волосы.

- Вы и вправду хотели на ней жениться? – поинтересовалась Зима.

- Да… понимаю, что глупость… но рядом с ней мне было спокойно. Не нужно притворяться. Играть в хорошего сына или заботливого жениха, в любовь… она видела меня таким, как есть. И карту мою читала, медицинскую. И не морщилась, не презирала… и мы смеялись. Разговаривали… просто разговаривали, а не искали двойной или там тройной смысл в словах… знаете… это глупо, но я впервые за жизнь, можно сказать, просто вот… был собой.

- А до того?

- До того… до того я был маминым доказательством её успешности в роли жены и матери. Хотя сейчас я сомневаюсь, любила ли она меня… или это любовь такая? В детстве… она была рядом, конечно, но как бы… она всегда говорила, что мне делать. Как делать. С кем играть и… друзья? Они и появиться-то не успевали. Всегда были не те, неправильные и недостойные… а потом я уже и сам не хотел друзей. Даже когда учился, то приятели… они вместе, а я словно бы над ними. Только в том, чтобы быть «над» мало хорошего, как теперь понимаю, - он криво усмехнулся. – Мне бы вас возненавидеть…

- За что? – удивился Бекшеев, причем искренне.

- Пока вы не появились, всё было если не хорошо, то хотя бы предсказуемо и по плану. А теперь вот… я оборачиваюсь и понимаю, что всю жизнь был один. Что меня и любила-то по-настоящему только Зиночка, хотя и причин любить вроде бы не было. А она… тихо так, ничего не требуя взамен.

- Остальные требовали?

- Само собой… мама всегда напоминала, что роды подорвали её здоровье, лишили молодости и красоты… что у меня есть долг перед родом, перед нею… Ангелина… возможно, если бы у меня хватило смелости с ней поговорить, всё сложилось бы иначе. Надежда… сперва была, если не любовь, то влюбленность, но потом она увидела меня другого.

- А Ниночка? Она ведь вас любит настолько, что… - Бекшеев осёкся. Не стоит пока говорить.

- Ниночка… любит… но меня ли? У неё в голове какой-то образ, в который она и влюблена. И я должен этому образу соответствовать. А если вдруг нет, то она впадает в тоску. Начинаются упрёки или молчание, побеги в поместье, послания на мятой бумаге, слезами залитые… наверное, я должен не ненавидеть вас, а поблагодарить. Этот брак стал бы ещё той ловушкой.

А возможно, и приговором.

Не для Анатолия… хотя…