Змеиное гнездо

Он прислушивался, отыскивая следы разделившего их раскола. И, кажется, находил их в словах и между слов. Бесконечная борьба: желание Бена всегда видеть ее рядом, в Нью-Йорке, – и желание Элизабет втянуть его в политическую жизнь, представлявшуюся ей такой захватывающей, чтобы они могли чаще бывать вместе в постоянных разъездах. Как часто он вспыхивал – этот огонь в ночи отношений. Теперь, когда на нее предъявила права новая кампания, все стало еще хуже. Размолвка стояла между ними, даже когда они бывали вместе. От нее некуда было деться, оставалось только отводить глаза.

Он позвонил в «Хилтон» в Эл-Эй. Вышла. Не ждет у телефона. Конечно, не ждет. Ужинает с коллегами. Он назвал себя телефонистке и повесил трубку.

Захватив стакан ледяной воды во двор, он сел за стол под деревьями. В листве шелестел ветерок. Несколько окон, выходивших в общий садик, еще светились, кто-то крутил запись Стэна Гетца. Он узнал мелодию – одна из ключевых работ Гетца. Вытер лицо, хлебнул воды, возмещая утерянную за этот долгий воскресный день жидкость. Вашингтон, тайное убежище Тарлоу, разговор с Хокансеном, обратный перелет в Нью-Йорк, странная сценка у Саррабьяна. И теперь никак не удавалось расслабиться. Он вернулся в дом, щелкнул выключателем телевизора и нашел программу Си-эн-эн, повторявшую вечернюю передачу «Гонка за президентство».

В аэропорту Майами президента ждала торжественная встреча и выступление во время ланча, потом часовой банкет в «Мире Диснея» и митинг в городе, транслировавшийся по всему Югу.

Чарли отлично выглядел, улыбался, махал рукой. Линда шла за ним, тонкие волосы медового оттенка ровно в меру развевались на ветру, костюм от Шанель скрадывал выдающиеся бедра, всегда чертовски портившие ее фигуру. «Превосходная фигура, – как-то заметила она при нем, оценивая себя. – Ну, не превосходная, но в целом очень недурная – второй такой задницы не сыщешь во всем христианском мире!» Готовность подшутить над собой придавала ей особую легкость в общении. Об уме и говорить нечего. В конечном счете она, вероятно, была умнее Чарли. Зато он был политиком, лучше умел пускать пыль в глаза, и он был президентом.

Толпа в аэропорту – отличная. Плакатики с надписями: «Боннер – наш парень!» и «Не чини того, что не сломано!» – и все же нет в мире совершенства. Какой-то репортер спросил Боннера, известно ли ему, отчего полиция Лонг-Айленда молчит о деле Саммерхэйза. Президент, не сдержав вспышки раздражения, ответил, что понятия не имеет. Он произнес несколько слов о том, как тяжела для него потеря Дрю, а больше в аэропорту ничего интересного не происходило.

Мерцающая коробка совершенно заворожила Дрискилла: пещерный человек у своего костерка слушал рассказы минувшего дня: как Ог выслеживал сейсмозавра и как селение Буг выдержало атаку птеродактилей. На экране начались интервью.

Первым гостем оказался Летучий Боб Хэзлитт собственной персоной. Дрискилл ни разу до сих пор не потрудился рассмотреть этого человека вблизи, ни на что не отвлекаясь. Теперь представился отличный случай. Хэзлитт давал интервью в кампусе Йельского университета, из забитого книгами кабинета кого-то из преподавателей. Он был среднего роста, крепкого сложения, естественно розоволицый, с копной серебристых волос, всегда слегка взбитых. Короткий широкий нос, глаза цвета летнего неба и широкая улыбка. Он иногда пользовался слуховым аппаратом: сказались полеты на оглушающих реактивных самолетах во время парочки войн. Все знали, что он курит трубку, но перед публикой никогда с нею не появляется, потому что, как он частенько повторял: «с трубкой я похож на лошадиную задницу». Сегодня он сидел в глубоком кресле с приглушенным красно-зеленым клетчатым узором, одетый в неяркую синюю рубашку с открытым воротом и мягкие серые брюки – идеальный образ кандидата, отдыхающего после тяжелой дневной работы пересчитывать ребра врага.

Бернард Шоу открыл интервью вопросом, подходящим для первой подачи в софтболе:

– Мистер Хэзлитт, разумеется, все мы озабочены нарастанием предвыборной дискуссии. Я спрошу вас как человека, которому это, вне сомнения, на пользу, как нам понимать чуть ли не каждодневные слухи и разоблачения относительно кампании Боннера? Стоит ли им верить? Или нас затопил поток клеветы, ударов в спину и грязной игры?

– Ну, Берни, – протянул Хэзлитт, – это вопрос на пятнадцать долларов…

– Сэр, журнал «Форбс» ставит вас на второе место среди богатейших людей Америки, так что вы, возможно, позволите себе потратить пятнадцать долларов.

– Я просто подумал, не могли бы вы попроще сформулировать вопрос для простодушного провинциального дельца?

– Если бы мне попался где-нибудь простодушный провинциальный делец, я бы, конечно, постарался. Но я обращаюсь к вам, мистер Хэзлитт, а вам вряд ли удастся кого-нибудь убедить, что вы такой простяга-парень, какого любите изображать…

– Ну-ну, Берни… – хихикнул Хэзлитт. Для завершения образа ему не хватало только соломинки в зубах.