Змеиное гнездо

Боханнон продвигался сквозь толпу, его мундир сливался с другими, он двигался, как неумолимый вестник рока. Зал был освещен очень тускло, красные, белые и голубые лучи прожекторов один за другим проходили по сцене. Дрискилл дьявольскими усилиями удерживал призрака в поле зрения, пытался сократить разрыв. Господи, кто из этих? А, вот он, но расстояние не уменьшалось; Боханнон упорно рвался к сцене, а там, на сцене, что-то происходило, делегаты сошли со своих мест, во всяком случае некоторые, и напирали, смешиваясь с морскими пехотинцами, а затем где-то в конце зала взорвался и покатился вперед мощный приветственный крик. Президент Соединенных Штатов незамеченным выскользнул на сцену и махал толпе, широко улыбался, блестя зубами на загорелом лице, приглаживал ладонью светлые волосы и казался в своем безупречном синем костюме почему-то куда более простым и доступным, чем обычно бывают президенты. Обычный участник съезда Демократической партии, почти один из них, человек из толпы. Почти.

Дрискилл ощутил его огромное обаяние: факт, истину, которая легко забывалась в свалке претендентов на место. Боннер заговорщицки помахал рукой, улыбнулся толпе, словно только что пригласил каждого на семейную вечеринку. Оркестр грянул «Тихий, тихий, тихий вечер», и толпа закачалась в такт, подпевая словам «скажи им, что я буду там»… Боннера узнавали, как узнают рок-звезду, его харизма коснулась каждого, и через несколько минут он медленно погасил улыбку и вскинул руки, утихомиривая крикунов.

Боханнон проталкивался все дальше, но Дрискилл медленно нагонял, пытался подобраться вплотную, хотя сам не знал, что будет делать, если ему это удастся, но готов был сделал хоть что-то, и тут Боханнон начал действовать, а президент начал говорить, и Дрискилл понял, что время истекло, что это может случиться в любую секунду. Это последнее убийство Боханнона, и тот не промахнется.

– Вы знаете, что мне не положено появляться здесь в этот вечер… – Голос Боннера прервал шквал рукоплесканий. – Но для меня это – особая минута. Не волнуйтесь, слухи, которые дошли до вас, не лгут, мы внесли изменения в программу съезда. Сегодня мы произнесем предвыборные речи и проведем голосование, сколько бы оно ни заняло… А завтра избранный вами кандидат придет сюда и обратится к вам… Но сегодня я здесь для того, чтобы отдать дань уважения отличному американцу, которого мы лишились слишком рано, достойному противнику, человеку, которого я всегда уважал за его прямоту и готовность испытывать новые пути, рисковать, принимать смелые решения… – Он сразу обезоружил сторонников Хэзлитта, утопив их в искренности и товарищеских чувствах.

«Хорош!» – подумал Дрискилл.

– Вы все уже слышали, что Боб Хэзлитт и я – из любви к нашей великой стране и к нашей великой партии – в последнее воскресенье зарыли топор войны. Он был как нельзя более живым, когда я говорил с ним по телефону – он остался доволен разговором с представлявшим меня Беном Дрискиллом и сообщил мне, что рассчитывает на совместную работу в оставшиеся месяцы подготовки ко второму сроку. Мы обсудили его возможность стать моим заместителем, в то время как великий американец Дэвид Мандер стал бы нашим послом в Организации Объединенных Наций. Мы рассчитывали обсудить все в подробностях на этой неделе… И тут мы потеряли Боба, судьба решила по-своему.

Толпа морских пехотинцев и сторонников Тейлора заволновалась, они начали топать ногами и скандировать имя Тейлора. Президент угомонил их движением ладони.

– Вы слышали также, что генерал Тейлор вышел к нам с предложением заменить Боба Хэзлитта, занять его место в списке демократов, сплотить нас всех…

Дрискилл поразился: как четко ухватил Чарли силу простейшей лжи, созданной неразберихой, как ловко воспользовался смятением в умах слушателей. Толпа раскалывалась, сторонники Тейлора махали и кричали, сторонники Боннера скандировали: «Боннер еще раз, Боннер еще раз!», какой-то из оркестров заиграл «Счастье к нам вернулось». Где-то впереди кого-то ударили, завязалась драка, и туда, увязая в толчее, торопились офицеры охраны.

Президент ровным голосом продолжал:

– Я знаю, что все вы хотели бы выслушать самого генерала Тейлора… – Люди вопили, орали, аплодировали, потрясали в воздухе кулаками. Дрискилл от всей души надеялся, что президент знает, что делает. – И во имя единства партии, в этот небывалый в политической истории Америки вечер, я хочу лично приветствовать его как нового члена нашей великой Демократической партии, я хочу предоставить вам возможность услышать его собственными ушами. Итак, сейчас он присоединится ко мне, и… я представляю вам экс-президента… генерала Шермана Тейлора!