Змеиное логово

Являюсь в «Золотую звезду» незадолго до шести, устраиваюсь за столиком с бокалом сока и лениво наблюдаю за входом. Минут через несколько на сцене появляется Соня в сопровождении массивного товарища, тяжело опирающегося на такую же массивную трость красного дерева. Соня в свободном брючном костюмчике бледно-желтых тонов, волосы заплетены в толстую косу с пышно-розовым бантом — никогда ее с такой прической не видел, — на левом плече компьютерная сумка, явно с лаптопом, а справа на поясе, для равновесия, на клипсе безо всякой кобуры висит «берса-триста восемьдесят», никелированный ствол и винтажные накладки на рукояти, то ли лосиный рог, то ли мамонтовая кость. Молча удивляюсь — совсем не Сонин привычный стиль, да и странно выбирать для понтовой винтажной переделки вместо какой-нибудь «песчаной курицы» или хотя бы «люгера» недорогой самооборонный пистолетик, — и перевожу взгляд на ее спутника. Моего роста и потяжелее этак кило на тридцать пять — сорок, причем видно, что под слоем сала там вполне себе тяжелая кость и основательные мускулы; наголо бритый череп, мощные брови и кустистая бородища — с запасом хватит на всех основоположников марксизма-ленинизма, общая масть некогда каштановая, а ныне пегая от седины; камуфляжная футболка расцветки «болотный камыш», проглядывающий из-под бороды красный шейный платок, этакий пионерский галстук-переросток, и канареечно-желтые джинсы — то еще чувство цвета, в смысле его отсутствие. Большие выпуклые очки диоптрий на восемь, стекла особого заказа с дымным тонировочным напылением, а оправа простая, роговая, солидная. На правом бицепсе темной змеей уползает под футболку старый шрам, запястья в отметинах помельче, нос неоднократно сломан, левая нога не сгибается в колене. Из правого кармана джинсов торчит мобилка в обрезиненном корпусе. К широкому ремню пристегнуты пара армейских разнокамуфлированных подсумков непонятно с чем и, под левую руку, кобура с двуствольным обрезом-«хаудой». Для блага владельца искренне надеюсь, что этот мегадерринджер под двадцатый или четыреста десятый калибр и ослабленные патроны, потому как под двенадцатый и полным зарядом — отдачей запросто сломает запястье, а ствол подбросит так, что немудрено угодить себе же по лбу…

Увидев меня, Соня ориентирует спутника на мой стол, в незабвенном кэрролловском стиле представляет нас друг другу — Алиса, это Пудинг, Пудинг, это Алиса, — и самоустраняется. Понятно, опознала-свела, а дальнейшее сами решайте.

«Алиса» — Константин Васильевич Гальцев, член совета директоров «Русского промышленного банка», второй замминистра труда и прочая, полный список регалий ни к чему ни ему излагать, ни мне выслушивать, — ходить вокруг да около не склонен и предложение делает сразу, как только официант доставляет литровую кружку темного пива:

— Перебирайтесь в мой отдел, Влад.

На что я так же коротко интересуюсь:

— Зачем?

— Затем, что в Ордене вам как аналитику не развернуться. Не дадут. У вас все чики-пуки с прямым начальством, но кому нужен аналитик на приемной Базе? Там, где определяют стратегию — там нужен, да. Если бы ваша начальница доросла до статуса небожительницы и переехала на Остров Ордена, вероятно, она забрала бы с собой вас как часть своей команды, и вашим талантам нашлось бы применение уже на новом уровне. Только для Кризи, по нашим данным, стул замдиректора «Латинской Америки» — вершина карьеры, а следовательно, и вам не светит заметно вырасти в чинах. К директору Гендерсону вы не перешли, хотя это как раз открыло бы двери для такого роста. Кстати, не поделитесь, почему?

Хорошо разложил по полочкам. А поделиться — отчего бы и нет.

— Если бы Гендерсон просто играл меня втемную, одно дело. А он, как оказалось, прямо врал мне в глаза. По своим соображениям. Не люблю такое начальство, не надо мне чего-то знать — так и скажи, а держать за дурака, одновременно вворачивая, какой-де вы, дорогуша, знающий да разумный… Плюс еще подстава с «Белым кальмаром», вернее, с нашей родней — эти подробности, надеюсь, Соня вам рассказала? — Гальцев кивает, я продолжаю: — Так вот, по всему выходит, что тут тоже работа Гендерсона или его секретариата, больше оно сто лет никому не нужно. Вероятная цель — будущее воздействие для шантажа, но доказательств нет и теперь уже скорее всего не будет. Поэтому — пошел он темным лесом с такими играми.

Гальцев хмыкает.

— Большая карьерная политика, Влад, тот еще гадюшник. Всегда так было.

— Знаю. И не хочу лезть в змеиное логово, даже если там предложат работу поинтереснее.

— Так вот я вам такую работу и предлагаю. Безо всяких змей.

Вздыхаю.

— Интересная работа — это хорошо, правда, Константин Васильевич…

— Пожалуйста, Влад, зовите лучше просто «Крофт», это мой полевой позывной из старых времен. Беседа у нас хотя и деловая, но мы сейчас не на совещании в министерстве.

— Как скажете, Крофт. А можете изложить подробности работы, не снимая грифа «ДСП»?

Хохотнув, Гальцев ответствует: