Змеиное море

Когда Цветика ушла, Звон с тоскливым видом посмотрел ей вслед. Затем он перевоплотился, запрыгнул на потолок зала и свернулся в клубок среди лиан.

Флора насмешливо фыркнула.

– Чего это он?

– Он хочет помочь, – медленно, почти угрожающе произнес Лун. Он не был настроен выслушивать идиотские комментарии воинов, будь то о Звоне или о чем-либо еще. – Но не может.

Флора неловко дернулась. К ее чести, она сказала:

– Я забыла.

Песня вздохнула.

– Я тоже хочу помочь, но мы ничего не можем сделать, только ждать.

– Нет. – Нефрита раздраженно постучала когтями. – Нам придется идти на этот нелепый ужин.

Лун никогда прежде не бывал на званом ужине при дворе. Обычно прием пищи проходил так: либо он раздирал добычу снаружи, либо все садились вместе и за разговорами передавали друг другу еду. Сейчас же все было немного иначе.

Ужин проводился в колодце, пронизывавшем центральный ствол исполинского терновника. Из стен по кругу выступали широкие платформы, соединенные между собой мостами для арборов. Свет исходил из живого водопада голубых и лиловых цветов, росших на лианах, которые оплетали ветви, поддерживавшие все сооружение. Лун и Нефрита находились на одном балконе с Бурей, ее тремя королевами-сестрами и их консортами. Все сидели на мехах и подушках, покрытых дорогими тканями. Молодые незанятые королевы и консорты были рассажены на отдельных платформах на противоположной стороне колодца.

Зима и Вечер сидели на другой платформе вместе с предводителями арборов их двора. Утес снова исчез, испарившись где-то по пути к колодцу. Большая часть двора, а вместе с ними Елея, Звон и остальные, были рассажены на платформах внизу. Судя по доносившемуся до Луна шуму, внизу было гораздо оживленнее. Не присутствовали на ужине лишь Цветика и наставники Изумрудных Сумерек.

Ранее Лун спросил Нефриту, почему Изумрудные Сумерки так стараются оказать им гостеприимный прием. Она сказала:

– Вероятно, у них нечасто гостят королевы-сестры и консорты. Обычно к чужим дворам прилетают юные королевы-дочери или воины, принесшие послание или арборов для обмена изделиями.

Это объясняло, почему Вечер заинтересовался Луном. Будучи правящей королевой, Зима, скорее всего, никогда не покидала колонию, а значит, и Вечер всю жизнь провел здесь. Видимо, ему нечасто выпадала возможность поговорить с консортами, которые не жили вместе с ним.

Пока еду еще не вынесли, королевы сели с одной стороны платформы, чтобы поговорить, а консорты заняли другую. На стороне королев Нефрита, Буря и остальные отпускали в адрес друг друга колкие, а порой и едкие ремарки, пока наконец не стало ясно, что ни одна из них не опозорит себя и не вспылит.

С другой стороны платформы консорты таращились на Луна, и он таращился на них в ответ. Это были консорты, занятые королевами-сестрами, принадлежавшие важным родам и представлявшие собой важные союзные связи двора. Наконец один сказал:

– Говорят, ты угрожал Золе в приемном зале.

Ни одна из королев не упомянула об этом происшествии. Лун начал подозревать, что если одна из них что-то скажет, то Нефрите придется как-то с этим разобраться. Например, сразиться с Золой. А это будет лишь пустой тратой времени, учитывая, что Вечер уже легко все разрешил. Лун поправил:

– Она угрожала мне.

– И ты предложил сразиться с ней, – не скрывая насмешки, сказал другой консорт. – Это было глупо. Что, если бы она сгоряча согласилась?

Лун с язвительной усмешкой отвел взгляд.

– Тогда, возможно, в следующий раз она бы сначала подумала дважды.

– Ты бы сразился с королевой?

– Если бы пришлось.

– Его спутники заявили, что он сражался со Сквернами, – это было сказано с сомнением, явно рассчитанным на то, чтобы его задеть.

Лун повернул голову ровно настолько, чтобы бросить взгляд на говорившего. По всей видимости, его просили это доказать. Вот только сделать это нужно было так, чтобы не сорвать ужин.

Лун был все еще молод, и его раны зажили, не оставив шрамов. Все, кроме одной. Он стянул рубаху с правого плеча и повернулся к консортам спиной. По крайней мере двое из них ахнули.

На обнажившемся месте была видна верхняя часть красного бугристого шрама, который, изгибаясь, шел вдоль лопатки Луна. Шрам отмечал место, где Ранея сломала сустав крыла его другого облика. Перелом был закрытым, но, когда Лун принял земной облик, повреждения крыла превратились в сломанные кости плеча и вздувшуюся, разодранную кожу. Цветика говорила, что со временем шрам, наверное, немного изгладится, но болел он нечасто, да и Лун не мог его видеть, так что шрам его почти не беспокоил.

Он снова опустил рубаху и повернулся. Все смотрели на него – на этот раз уже потрясенно, а не с насмешкой.

После этого консорты продолжили разговаривать друг с другом, но не с Луном.

Нефрита рассказывала, что консорты Тумана Индиго сражались и защищали колонию, но Изумрудные Сумерки были хорошо защищены, и сражаться за них было не нужно. Лун показал другим консортам, что он отличался от них. Слишком отличался. «Ты – свой самый худший враг», – подумал он. Это, конечно, не было каким-то новым откровением, но Лун стал все чаще это замечать.