Змеиное сердце

– Кроме фото, было видео. И кто-то показал его классной, она приходила к нам, пока тебя не было, поговорить со мной и Региной. Дочь сказала Ирине Викторовне, что лучше сдохнуть, как эта собака. Ей не на кого обижаться. Собаке, понимаешь? Она – бродяга. А я имею родителей…

Сергей услышал, как Лиля всхлипнула, голос дрожал и прерывался.

Но она взяла себя в руки и продолжила:

– Я пообещала отвести ее к школьному психологу. Хорошо, что наша Татьяна там работает. Уф.

– А на то, что на видео, – какая реакция?

– Тебя только это волнует? Черствый сухарь, я о нашей дочери… – Лиля бросила трубку.

Сергей еле сглотнул подступивший ком, который, как наждачная бумага, оцарапал горло и провалился вниз. На лбу выступила мелкая испарина. Стрельнуло снова под лопатку, и онемели кончики пальцев. Он почему-то вспомнил, как юрист описывал истории из практики брата – фельдшера скорой помощи. Про инфаркт и первую помощь. Какая первая помощь? У меня в аптечке, кроме бинтов, жгутов, йода отродясь ничего не было. Надо заехать в аптеку.

Сергей набрал в легкие воздух, задержал дыхание, потом прокашлялся. В какой-то псевдонаучной статье советовали так сделать при подозрении на проблемы с сердцем. Отпустило. Тепло вернулось к рукам, ритм выровнялся, мужчина выехал с паркинга, выбросив из головы тут же все, кроме работы.

* * *

– Региночка, привет, мой хороший. Готова к школе? Скучаешь по урокам, одноклассникам?

– Нет. – Девочка опустила глаза и буравила взглядом ковер с причудливым рисунком в кабинете психолога Татьяны Борисовны.

– А на гимнастику ходишь?

– Нет.

– Почему? Может быть, тебя заинтересовал другой вид спорта?

– У меня растяжение.

– А ты говорила маме? Тренеру? Вы лечились?

– Растяжение связок само проходит. – Регина подняла карие с янтарными крапинками глаза. – Я просто больше не хочу туда ходить.

Глаза ее увлажнились и лихорадочно заблестели.

– Тетя Таня, пожалуйста, не говорите маме. Это всё Анька. Я боюсь делать этот элемент. Мама не знает, но скоро соревнования. Я подделала записку от мамы, что мы уехали и будем всё лето без связи. Тренер очень ругалась, что я не тренируюсь. Но Анька… – Регина горько заплакала. – Она была главной моей конкурентной. Упала со снаряда и всё, теперь лежит. Я не хочу, как она, Анька жалуется и гадости говорит. У нее мама рядом, с работы ушла. А если со мной такое случится? Я буду никому не нужна, упекут в больницу. Не хочу. Пойду в кружок аниме рисовать, если им так надо, чтоб я чем-то занималась.

– А что ты сейчас, Регина, чувствуешь? Страх, гнев, боль?

– Не знаю. – Девочка отвернулась, боясь, что психолог считает ее мысли своим взглядом-сканером, как рентгеновские лучи в аэропорту.

– Боль, наверное.

– Как думаешь, почему ты испытываешь эти эмоции?

– Нет, мне не больно, а страшно.

– Хорошо, поработаем с твоим страхом. А что с теми фотографиями, зачем ты их выложила? Хотела поддержки от людей? Ведь увидели твою ленту не только знакомые и близкие. Какой реакции ты ожидала? – Много лайков хотела, а что? – Регина плотно сжала губы и вздернула подбородок.

Ее светлые волнистые волосы рассыпались по плечам. Татьяна подумала, что дочь еще даст подруге повод поволноваться. Растет красавица.

– А тебе было жалко ту собаку на дороге? Что ты сейчас чувствуешь, вспоминая эту ситуацию? Страх, боль или гнев?

– А как понять, что такое гнев?

– Ну, смотри, гнев – это сильная эмоция, вызванная каким-то отрицательным для тебя событием, на которое ты не можешь ни повлиять, ни изменить его, и ты злишься. Похоже?

– Да.

– Ты злишься на кого-то?

– Да, на папу. И маму тоже. Они же сбили эту дворнягу.

– Мы этого не можем утверждать. Ты не была за рулем. Была ночь. Столкновение могло произойти с уже лежащим на дороге животным. Папа мог просто не заметить.

– Но они могли проверить, жив он или нет? – Регина начала всхлипывать.

Татьяна протянула стакан воды.

– Выпей. Успокойся. Сделаем паузу. Перед тобой лист бумаги. Нарисуй-ка мне кактус.

– Кактус? – Девочка посмотрела на психолога удивленно, не колючим взглядом, а по-детски любопытным.

– Да, вот фломастеры, цвета выбираешь ты, форму, размер и то, что вокруг кактуса. Ты – художник! Я не буду мешать, подойду к твоей маме.

– Что скажешь? У нас проблемы? – Лиля отвлеклась от телефона.

– А у вас проблемы? – Миловидная шатенка сняла очки в ярко-синей оправе и потерла переносицу. – Кофе?

– Давай. Так давно мы не сидели на твоей кухне и не болтали о своем, о девичьем. – Лилия посмотрела на бежевые жалюзи, сквозь которые тщетно пыталось пробиться солнце. – А когда-то здесь висели такие милые шторы в ромашку. Как я их обожала…

– Да, мамины любимые. Царствие небесное.

– Жаль ее. Пусть ей будет там хорошо. – Лиля оторвала задумчивый взгляд от окна и посмотрела на ухоженные руки, оценила матовое шеллаковое покрытие. И быстро перевела разговор: – Знаешь, когда выходила замуж за Сергея, не так я видела нашу жизнь… Мы всё время на работе, дети предоставлены сами себе. – Тебе со сливками?

– Угу. – Лиля посмотрела на Apple Watch. – Мне надо на работу. – Что она делает?

– Кактус рисует. – Татьяна улыбнулась.