Змеиное Солнце

— Ты шустрый малый, но ничего не понимаешь в воинском искусстве, — снисходительно улыбнулась Марга. — Если бы я не разбила тебе нос, ты бы снова попытался сбежать. Да и мы бы выглядели не так убедительно… Что касается копий — а как еще мы бы пронесли их во дворец мимо стражи? Они нам там весьма пригодились. Если бы не очередная твоя глупость, мы бы уже возвращались с победой и великой славой. Но ты позволил Кирану перехитрить себя. А потому не докучай мне больше бестолковыми вопросами. Нам нужно поскорее отсюда убираться. В Верхнем городе нас переловят, как птиц сетями.

— Э нет! — спохватился Хаста. — Мы не будем уходить из Верхнего города. Я должен попасть в храм, к святейшему Тулуму!

— Ты окончательно спятил! Когда б не приказ брата, я бросила бы тебя здесь на крыше. Но я должна сберечь тебя. А потому сиди и жди.

Она отошла к краю крыши. Вирья протянула ей копье с привязанным шнуром. Марга прицелилась, размахнулась, и копье быстрой тенью унеслось в темноту. Издалека вскоре донесся глухой стук, с которым острие вошло в почти невидимое дерево.

Сестра Ширама довольно кивнула, повернулась к Хасте и вытащила из рукава накхскую удавку-хаташ.

— Иди сюда и обними меня покрепче!

Хаста уставился на нее с подозрением:

— Надеюсь, ты не собираешься со мной попрощаться?

— Собираюсь, но не сейчас. Иди ко мне. Да прихвати мешок со свитками. — Она перекинула хаташ через веревку. — Зажми мешок между нами. И помни: если ты отпустишь меня, то пожалеешь, что жрецов Исвархи не учат парить в небе!

Хаста послушно обнял Маргу. Ему показалось, что он обхватил бронзовую статую, — таким твердым было ее тело. Но эта бронза была живой и теплой.

— Прижмись крепко и закрой глаза, — услышал он властный голос у себя над ухом.

Хаста лишь успел подумать, что впервые красивая девушка приказывает ему подобное, как крыша ушла из-под его ступней. Он стиснул зубы и обвил Маргу не только руками, но и ногами. Несколько мгновений стремительного скольжения сквозь тьму показались ему бесконечно долгими. Затем земля больно ударила его, и они оба упали в траву. Хаста продолжал лежать на спине, обнимая накхини; сердце его колотилось, руки вовсе не желали разжиматься.

— Да отпусти ты! — возмутилась она.

— Я не могу. У меня свело все тело.

— А, понятно.

Марга коротко ткнула жреца указательным пальцем под ребра, так что его спина выгнулась и руки сами собой разжались.

— У-у, как больно!

— Зато помогло.

Сестра Ширама встала, проверила, крепко ли сидит копье в древесном стволе, надежен ли узел, затем, сложив руки перед ртом, крикнула совой.

Очень скоро обе юные накхини тоже были на земле.

— Ты хорошо знаешь Верхний город? — спросила Марга жреца.

— Конечно. Я прожил здесь много лет.

— Тогда, может, скажешь, куда мы попали?

— Пожалуй. Это сад при дворце хранителя казны.

Марга задумчиво огляделась.

— Стоит поджечь дворец. Пока все будут его тушить, мы сможем спокойно уйти.

— Не надо ничего поджигать! — воскликнул Хаста. — А уходить тем более! Мы должны пробраться к святейшему Тулуму!

* * *

Бронзовые цепи звякнули в последний раз, своим весом высвобождая стопор, каменная плита над головой Кирана вернулась на свое место. Блюститель престола отпустил подлокотники и перевел дыхание. Сердце его трепыхалось, как рыба, попавшая в замет. Но дикий страх, владевший им еще мгновение назад, вдруг исчез. Киран расхохотался, сам не зная чему. Он смеялся, дергая цепи, удерживавшие резное кресло.

Подобных устройств во дворце было немало. Умельцы старины установили кресло еще в ту пору, когда в допросную приводили лютых разбойников, а с такими упырями зевать не следовало. Самому Кирану об этом приспособлении когда-то рассказал Артанак — поведал в шутку, добавив, что и сам не знает, действует ли хитроумное устройство или за древностью лет давно истлело и развалилось. Хвала Исвархе, чудесное кресло сработало! Ни скрытые в ножках цепи, ни стопоры, ни упрятанные в подлокониках рычаги не подвели.

Киран спрыгнул на каменный пол. Смех оставил его так же внезапно, как и напал. Это же надо было такому случиться! Накхи достали его даже здесь, во дворце, посреди столицы, в его тайных покоях! Ни стража, ни соглядатаи не смогли распознать и остановить их. Только что он был близок к смерти как никогда. Даже в бою рядом всегда были телохранители, готовые закрыть собой господина. А тут он оказался один на один с убийцами — и не оплошал. Сумел вырваться из пасти голодного змея!

Ему припомнились разбитые в кровь лица Хасты и Агаоха. Хаста, запрещающий накхини убивать жреца: «На нем благодать Исвархи…» Киран снова хмыкнул. Как же, благодать! Ряженые честолюбцы, только и знающие, что петь гимны и собирать пожертвования! Никого из них Господь Солнце не защитил в час беды.

«Он выбрал меня и спас меня».

Эта мысль так поразила Кирана, что он застыл на месте и принялся размышлять над ней, все больше проникаясь открывающейся ему истиной.