Змеиный бог

Бронзовая тень метнулась мимо слингера. Ревущий Буйвол с разбегу прыгнул в пасть колышущейся горе прозрачного студня и пополз вперед, вперед — его можно было видеть сквозь прозрачные стенки брюха медузы-аллигатора.

Цк! Цк! Одна алая струйка за другой выстреливала из кожи Буйвола, подкрашивая внутренние сосуды и капилляры адаптора в алый цвет. Так медуза поедала свою пищу — высасывая и растворяя ее. Но Буйвол полз и полз, пробираясь дальше и дальше. Он замер с вытянутой рукой — мутная фигура в прозрачном брюхе, окруженная ростками и капиллярами алой крови. Раскрытые пальцы индейца застыли в паре-тройке дюймов от заветной керамической коробочки.

На поляну вышел Пако, ухмыляющийся и довольный собой. В руках его дымилась телескопическая винтовка.

— Ну что, слингер? — спросил он. — Спасаем кукарачу, или сами пойдем?

— Вырезаем, — сказал Пепел. Он протянул левую руку. — Давай нож. Я знаю, он у тебя. Я не нашел его.

В тех местах, где прозрачные щупальца-рты жадно впечатались в кожу Буйвола, остались густые красные ожоги, но в остальном индеец был невредим, просто без сознания.

— Откуда ты знал, что она сдуется, когда добычу словит? — спросил Пако.

— Это же медуза, — ответил Пепел. — Парализует добычу, и давай сосать. Никаких мозгов.

Он вспорол неподвижному адаптору брюхо и выволок Буйвола на свободу, отцепив каждую присоску-рот от его тела.

Торговец позарился было на идола.

— Нет, этого я оставлю себе, — сказал Пепел, держа нож на изготовку. — Извини. Это армейская штука. Вы попробовали. Вы с такими обращаться не умеете.

Тупой стороной ножа он стукнул по божку будто по ореху и сбросил керамические половинки в опавшие листья. Внутри манка-репеллера не оказалось ничего особенного — ценное кольцо из нулевки да простое медное приспособление, вроде маленького патефона, для извлечения звука при помощи резиновой ножки на самовзводной пружине.

Пепел оставил стеклянный диск себе, а остатки механизма зашвырнул в реку. Черные воды разомкнулись и проглотили, как долгожданный подарок.

«Никаких больше змей, и то хорошо», — подумал слингер. «Никаких Игуан, никаких черных машин. Главное с этими двумя не расслабляться. И держать Кочергу поближе к телу».

Очень жаль, что в ней остался один последний патрон. На двоих его просто не хватило бы.

У его ног медленно приходил в себя индеец.

(1х11) Мертвый кортеж истории

В следующие дни, пока их кавалькада продвигалась всё глубже на юг, Пепел медленно оправлялся от змеиного яда и много думал о змеином боге Гудспринге, что родился в Омахе, штат Небраска, а потом каким-то образом оказался на Юкатане, если верить Пако, и превратился в огромного огнедышащего змея, если верить Буйволу.

Конечно, ни Буйволу, ни Пако слингер верить не мог, отчего рассуждения приходилось вести еще осторожней, чем странствовать по старому тихому Западу.

Сперва они сплавлялись в плавучем доме по горным рекам, потом, когда начались каньоны, и заводной кораблик приказал долго жить, троим путникам пришлось сойти на берег. Но они по-прежнему двигались в сторону Вегаса, поэтому у Пепла оставалось время поразмыслить. Он до сих пор не был уверен, стоит ли ему, достигнув Воронки, продолжать путь дальше. Торговец и Ревущий Буйвол хотели воспользоваться помощью каких-то неизвестных ему сил и отправиться в Лос-Анджелес, а там пересечь границу и добраться до юкатанских джунглей. Стрелок не хотел пока думать ни о Юкатане, ни о джунглях. Слишком много оставалось вопросов.

Допустим, проволока, которой был опутан шалаш, служила для экотеррористов защитой от электрических разрядов медузы-адаптора.

Допустим, Гудспринг был обычным человеком, но искусным мастером, специалистом в науках и мистификациях, создавшим для себя образ ацтекского бога и убедивший индейцев в своем божественном происхождении. Это было бы несложно. Ацтеки часто поклонялись богам в человеческом образе. Кецалькоатль, по отдельным легендам, и был неким белым человеком, чем-то вроде учителя, явившегося племени мешика давным-давно. Император Монтесума, говорили, был воплощением бога солнца Уицилопочтли — по крайней мере, до того момента, как Кортес всадил ему кинжал в спину — либо же опороченный монарх погиб от камня, запущенного из толпы — на этот счет свидетельства мешика и конкистадоров разнятся.

Страх Буйвола по отношению к христианству и христианам тоже был легко объясним: ацтеки боялись христианских миссионеров, называли их «богоедами» и с древних времен до нынешних не ждали от этих людей ничего хорошего. Если Гудспринг, как многие ученые умы, был атеистом, презиравшим церковь, и ненароком обмолвился об этом своим индейцам, те вполне могли неверно истолковать его слова.