Змеиный бог

Крест был изготовлен из двух переплетенных коленвалов, и под ноги слингеру как раз подвернулась удобная заклепка. Распятие вышло ненастоящим, но всё равно изматывающим: на нем приходилось висеть, держась руками за скобы, под палящим солнечным светом, а троица крысолюдей стояла внизу, неотрывно глядя фасетчатыми глазами, наблюдая, чтобы Пепел не нарушал правила их игры в казнь.

Если бы Пако желал его смерти, слингер давно уже был бы мертв. Но торговец не хотел этого — пока не хотел. К вечеру он пришел на место казни и привел индейца. Взгляд Ревущего Буйвола всё еще немного плавал, но индеец уже мог слегка рассуждать.

— Объясни-ка моему другу Хесусу, слингер, — попросил мексиканец. — В чем будет твоя ценность для нашего предприятия?

Потом он шагнул ближе и зашептал:

— Я ж не против, чико, ты же сам понимаешь. Да этот вот уперся, всё говорит — ты какой-то демон, зачем он, говорит, нам в дорогу, одно зло от него и невезение. Придумай ему что-нибудь до утра.

И оба удалились.

К ночи на небе высыпали звезды. Одинокая фигура снова приблизилась к кресту, и по тому, как почтительно расступилась троица крысолюдей, стрелок понял, что это Ревущий Буйвол.

— Ну что, Буйвол? — спросил его Пепел. — Как твой дон тио Рамирес, доходчиво тебе преподает уроки дружбы?

— Дон тио Пепел, — сказал он. — Я не знаю, кому из вас мне верить. У тебя есть ключ, но дон тио Рамирес говорит, что тебя можно убить, а ключ забрать. А у него есть винтовка, и он обещал провести меня через границу…

— Что вы оба знаете об этом народе? — прервал его слингер. — Змеелюди, крысолюди… этот их «сладкий камень». Вы понимаете, чем они живут, о чем они думают?

Ревущий Буйвол помолчал, потом отрицательно качнул головой.

— Дон тио Рамирес объяснил тебе, как себя вести перед ними?

— Он сказал, мне ничего нельзя говорить и делать, — ответил индеец. — Иначе они могут рассердиться на меня, как рассердились на тебя. Только убьют меня по-настоящему.

Пепел хмыкнул.

— Ну допустим, — сказал он, тайком разминая затекшие руки. — А план у вас есть, как отсюда выбраться? У тебя или у него?

Ревущий Буйвол снова поразмыслил и отрицательно покачал головой. Стрелок глубоко вздохнул, набрав полную грудь сернистого воздуха.

— Тогда слушай, — сказал он. — И повторяй за мной.

Пако явился проведать его на закате. Багровое солнце, немного оплывшее и неровное по краям, сползло к зубчатым пикам на противоположной стене каньона, и тени ломаной гряды подбирались ближе и ближе к ногам Пепла с каждой минутой, обещая долгожданную вечернюю прохладу.

За время, проведенное на кресте, Пепел до необычайности начал ценить простые радости: легкий ветерок, небольшое облако, дневную флягу с питательным кактусовым раствором. Он едва мог поверить тем богатствам, что были у него прежде (свежее мясо! свежая вода! виски! табак!), тем простым радостям, которые доныне он воспринимал как должное.

И куда подевался этот чертов индеец? Отчего Буйвол так долго возился с такой простой задачей?

— О чем задумался, слингер? — раздался снизу голос торговца. — В нужник зайти не успел? Ходи прямо там!

— Что надо? — спросил Пепел. Он до сих пор не мог поверить, что торговец обманул его таким примитивным образом.

— Какой ты грубый, чико, — сказал торговец. — «Что надо»! Помощь надо.

Стрелок не отвечал. Вечерняя прохлада, тень далекой каньонной гряды, уже коснулась его ног. Пеплу не хотелось тратить время на досужие разговоры — он ждал этого часа весь день, чтобы вдоволь насладиться холодком, который вскоре превратится в холод.

— Как нам выбраться, чико? — в сотый раз спросил его мексиканец. — Ты же знаешь. Дону Пендехо сказал — а Пако порадовать? Только скажи, я сразу этим передам, чтоб тебя отпустили.

Он кивнул на троицу крысолюдей, стоявших у креста в карауле.

Слингер прислушался.

— Для начала, — сказал он наконец. — Если мы хотим спастись, то главным должен быть не ты.

— Мессия! Бог Иисус!.. — долетел до них отзвук нестройного хора. — Мессия!

Вдали затрубил паровоз. Гудок его ревел и ревел, сколько хватило пара. «Дневную норму воды растратили», — с грустью подумал стрелок.

— Буйвол явил чудо, — сказал он. — Идите, красавцы. Ваш бог явился.

Троица крысолюдей, охранявших его крест, оставила свой пост и кинулась вдаль, голося нечленораздельно: «О-о И-У! О-о И-У!»

Мексиканец изменился в лице.

— Слингер, — сказал он. — Ты это. Объясни честно, ты как это сделал, слингер?

— Разучил с ним одну песню, — сказал Пепел и спрыгнул на твердую землю. Он наклонился, массируя колени.

— Какую песню? — не понял Пако.

— Простую. Мне когда-то пел ее отец. Идем.

[ФОН] /// Big Rock Candy Mountain /// HARRY MCCLINTOCK

Они пошли в лагерь. Торговец по дороге знай себе хмурился, а слингер мысленно напевал эту древнюю и нехитрую песенку — о лимонадных фонтанах, сигаретных деревьях, озерах из виски и Леденцовой горе.

(1х13) Противостояние