Змеиный гаджет

– Нет, – прошептали из телефона. – Ольга Варю убила, запихнула часы, змеиный гаджет, в карман ее платья и велела мне помочь тело в навозную кучу бросить. Глебова как сумасшедшая выглядела. Я жутко испугалась, она и меня могла легко укокошить. Потом мы назад пошли и на тропинке Андрея увидели. Дальше все правда. Вы должны Глебову посадить. Андрей не виноват. Ольга мечтала ему за ту шутку со стулом отомстить, опозорить. Она так ликовала, когда Москвина за решетку сунули. Руки потирала, восклицала: так ему и надо! У меня до сих пор в ушах смех одноклассников звучит. А когда Андрюшу выпустили, Глебова расстроилась. А когда вы начали расследование, она решила еще раз попытаться его посадить. Вы же знаете, я врач, психиатр. Хороший, плохой, не важно. Медвуз окончила, знаю, что есть лекарства, которые на больных действуют в зависимости от дозы. Грубо говоря: одна таблетка успокаивает человека, а вот от двух он в ярость впадает. Глебова психически нездорова, она меня Андрею в соцсети писать заставляла.

– Почему же вы не рассказали все в нашем офисе? – только и спросила я.

– Так сами объяснили, – всхлипнула Попова, – что никого задержать не имеете права. Языком помашу, и что? На улицу выйду, а Глебова меня под машину толкнет. С нее станется.

– Как к вам оберег Вари попал? – спросила я.

– Ольга его с шеи Гореловой сдернула, мне отдала, – пояснила Светлана, – сказала: «Держи!» И я взяла. С Ольгой спорить себе дороже.

– И отдали его Кристине, своей дочери? – удивилась я.

– Нет! – возразила собеседница. – Хранила его. Можете смеяться, но я люблю Андрея до сих пор. Ладно, скажу честно, почему я медальон себе оставила. Хотела иметь что-нибудь от Москвина, носить украшение не могла. Один раз попыталась на шею повесить, а оно прямо кожу жечь стало. В коробке держала монетку. Станет мне грустно, открою и представляю, как он мне это подарил, слова любви сказал. Кристинка пару раз, когда маленькой была, просила надеть медальон. Я ей объяснила:

– Эта вещь очень дорогая, старинная, единственная моя ценность.

Девочка перестала клянчить, а когда стала взрослой, в Москву уехала, я посмотрела: нет украшения. Позвонила Крисе. Та сначала в отказ:

– Я ничего не брала, отстань.

Потом призналась:

– Хотела на Новый год платье купить, а денег не было, ну и взяла. Я думала, монета на самом деле чего-то стоит. Фигня у тебя. Кто-то сделал лабуду, закосил ее под древность. Мама, ты всегда людям веришь, а они тебя надувают. Я на железку с дыркой ключи повесила, как раз брелок был нужен. Но если ты по ней плакать собралась, верну.

И я вдруг подумала: хватит с меня воспоминаний. Прошлое не вернется. Не догонит. Я многим больным говорю: «Не зарывайтесь в мысли о детстве, юности. Живите настоящим». А сама-то! И сказала дочке: «Не нужна мне монета, используй ее как брелок, надоест – выброси». Опостылела мне моя великая любовь к Андрею! Почему я с отцом Криси не расписалась? Потому что с Москвиным его сравнивала. Прямо околдовал он меня. Хватит. Хочу найти мужчину, который бы меня понимал, по головке гладил, утешал, когда мне плохо. Мне пора. Расскажите в полиции про Татьяну Ивановну и Ольгу. Андрей не виноват. Просто сработал старый план его подставы.

Разговор оборвался. Я осталась с трубкой в руке. Конечно, сообщу полковнику о беседе с Поповой. Но что это изменит? Значит, дело обстояло так. Татьяна Ивановна узнала о беременности Вари не от нее. Приемная мать наврала мне по полной программе. Пугающую новость сообщила ей Попова. Старшая Горелова много и охотно рассказывала о своей любви к приемным детям, о том, как они с мужем спасали никому не нужных девочек. Но детский дом Татьяны и Кирилла был просто бизнесом. Сначала им платили за ребенка его родственники, они обещали удачно пристроить воспитанницу. Потом в их цепкие ручонки падала сумма от жениха, который мечтал о юной супруге. Скорей всего, он был немолод. Гореловы обещали ему невесту-девственницу и отправляли девочку в другую страну. Это целая цепь преступников, наверное, они имели солидный доход.