Змеиный клубок

— Это последствие той абсолютной власти, которой пользовалась ваша партийная элита. Она могла контролировать все. От макроэкономики до личной жизни граждан. И потому вполне могла бы быстро уничтожить любую мафиозную группу, если б она попыталась действовать самостоятельно. В принципе, при большевиках все региональные элиты в областях и республиках уже были мафией. Разница только в том, что тогда намного меньшее значение имели деньги. Власть как таковая давала возможность приобретать материальные блага бесплатно или по низким ценам. Возможность непосредственного руководства производством и торговлей, владения какой-либо недвижимостью, приносящей прибыль, не была столь уже большой ценностью. Более того, все непосредственно связанное с промышленностью и торговлей было намного более опасным и непрестижным, чем политическое руководство. Наконец, над региональными руководителями было еще две вышестоящие инстанции — республика и Союз. В России, правда, долгое время не было отдельной Компартии, и обкомы подчинялись непосредственно «Сентрал Комити», но был Совет Министров, Верховный Суд, Сьюприм Совьет и министерства. То есть все, что позволяло Центру руководить жестко. И, чтобы усидеть у власти, надо было очень хорошо слушать Москву. Я не прав?

— Да вроде все так, — согласился Коровин.

— Так вот, Алеша, то, что было у вас в августе 1991 года, — это просто реализация стремлений нижестоящей номенклатуры уйти от прессинга вышестоящей. Поэтому все республики разошлись и Союз дестроился… То есть развалился. Дальше уже идет в других республиках — от Азербайджана отпал Карабах и обособилась Нахичевань, от Грузии почти отделились Абхазия и Южная Осетия, от Молдовы — Приднестровье и Гагаузия, в Таджикистане каждая область почти сама по себе. В России бунтует Чечня, но очень возможен отход и других автономий Кавказа, потом Татария, Башкирия, Якутия… Но, возможно, и области захотят того же.

— На хрена это русским-то? — очень попросту удивился Леха.

— Русским как таковым это не нужно, — улыбнулся Александр Анатольевич, — а вот начальникам — очень нужно. Потому что тогда каждый из них почувствует себя королем или, по крайней мере, удельным князем. Ведь Москва некогда силой подчинила себе и Рязань, и Тверь, и Новгород, которые были намного крупнее большинства европейских королевств и герцогств, существовавших одновременно с ними. Так что исторические обоснования при желании найти нетрудно. А вот обезопасить себя от Москвы, от ее давления и контроля нынешние региональные руководители могут попробовать. Единственное, что их удерживает, — это боязнь остаться без средств. Поэтому стремления к сепаратизму больше всего проявляются у тех республик и областей, которые имеют нефть, золото, алмазы, лес, уран и прочее сырье. Или у тех, что лежат на самых выгодных транспортных путях и надеются заработать на транзите и перевалке грузов.

— Наша-то на чем заработает? — хмыкнул Леха. — Лес-то скоро весь попилят…

— При желании — смогла бы, — Александр Анатольевич сказал это уверенно. — Мне ведь показали и машиностроительный, и механический. Да, гам немного устаревшее оборудование, плохие компьютеры, неграмотная эргономика и планировка цехов. Но то, что там делают, — это уже XXI век. И очень дешево. Если бы это можно было купить — я имею в виду производство, а не само изделие, — то, дав рабочим примерно по пятьсот долларов в месяц и продав эту продукцию по ценам на десять процентов ниже мировых, я очень хорошо заработал бы. Даже с учетом того, что пришлось бы сделать некоторые вложения… Если б я был в форме! И если бы налоги оставались в области, а не шли черт-те куда и черт-те на что, можно было бы хорошо поднять уровень жизни. Во всяком случае, вовремя зарплату платить учителям, милиции и прочим.

— Это ж оборонка. Ее не продадут, — сказал Леха. — Запрещено. И потом, дядя Саша, мы вроде про Пантюхова говорили, а ты куда-то в другую степь поехал…