Змеиный князь

Утром пилигримы снова отправились в путь. Мал был спокоен. На смену бурным эмоциям пришли отрешенная собранность и целеустремленность. Улетучились сковывающие сознание вопросы к самому себе и мучительные сомнения по любому поводу. Леопард молча вез Мала вперед. Когда они проезжали редкие кусты акаций, Мал разглядывал их небольшие, но крепкие стволы. Они заставляли вспомнить жителей деревни стариков. И те, и другие были основательны и при этом устремлены вверх.

Около полудня путники сначала встретили лежащие на земле акации, а потом и дровосеков, срубающих деревья под корень. Хуфтор остановился и полюбопытствовал, зачем им понадобились деревья богини Иусат? Дровосеки испуганно поглядывали на леопарда и не отвечали. Наконец, один из них робко проговорил, что стволы деревьев пойдут на постройку кораблей. По его словам раньше акаций было намного больше, но в их корни проникла болезнь, и теперь все они обречены на погибель. Если деревья еще пригодятся для кораблей, то это будет для них куда лучшей участью.

Малу стало не по себе: обретенная утром истина к вечеру обернулась ложью. Деревья, что казались ему безукоризненно крепкими, внутри были поражены тяжелой болезнью:

– Ибн Лука прав: в наших душах также живет зло. Мы не в силах понять, как оно отравляет наше тело изнутри, снаружи кажущееся молодым и здоровым. Как спелое яблоко, что изъедено червями.

От вида порубленных деревьев со сгнившими корнями у Мала сдавило грудь, ему не хватало воздуха. Леопард взревел:

– Пусти меня!

Мал спрыгнул на землю, и зверь исчез из виду. Спутники Мала также спешились, и пилигримы продолжили путь пешком. Они достигли места постройки кораблей – та шла полным ходом.

После судоверфи началась холмистая местность. По словам Хуфтора это было ничто иное, как старинное кладбище. Под холмами лежали останки испанских христиан, первыми отправившихся на завоевание Египта. Пилигримы прониклись почтением к памяти смельчаков. Отдавая им дань уважения, они хранили молчание. Верн осенял себя крестным знамением. Мал думал об обители Христа в пирамидах и чувствовал священный трепет.

За кладбищем путникам открылся вид на городские стены, возвышающиеся на вершине широкого склона.

– Это город, основанный христианами во время первого крестового похода. Испанцы назвали его «городом у реки», – сказал Хуфтор.

– Сиудад-дель-Рио, – уточнил капитан.

– С трех сторон его омывает извилистый Нил, – продолжал проводник. – Когда река выходит из берегов, город превращается в остров. И тогда, если смотреть издалека, кажется, что по бурлящим водам плывет огромный каменный корабль. За это арабы иногда называют его плавучим городом.

К воротам Сиудад-дель-Рио пилигримы подъехали по каменному мосту. Он, как и внешняя сторона крепостных стен, напоминал о западных традициях возведения каменных сооружений. Но всё то, что находилось за стенами, было пропитано духом востока.

До постоялого двора всадники добирались по узким мощеным улочкам. Лишенные окон стены домов заботливо защищали путников от лучей предзакатного солнца. К невысоким зданиям примыкали обширные дворовые постройки и фруктовые сады. Ветви деревьев, в изобилии увешанные плодами, часто вытягивались из-за оград и преграждали проезжающим путь. Непременным украшением каждого двора в Сиудад-дель-Рио были фонтаны.

Возле мечети Хуфтор возобновил рассказ об истории города на реке:

– Пока Сабия находилась под владычеством испанцев, ее обитателям не приходилось жаловаться на судьбу. Завоеватели взимали с них не более половины собранного урожая. По сравнению с аппетитами прежних правителей, дань можно было счесть умеренной – она позволяла не только благополучно существовать, но и процветать. Сабия активно заселялась арабами и египтянами. Они приходили сюда из соседних бедствующих областей в поисках лучшей доли. По всеобщему признанию христиане правили справедливее мусульманских предшественников. Терпимость верующих друг к другу была столь велика, что мусульмане и христиане молились в одном храме. Но взаимное великодушие сменилось на фанатичное рвение, когда арабы вернули себе власть над городом. Султан приказал разрушить христианский собор и расплавить венчавший его крест, а серебро святыни пошло на покрытие полов в первой городской мечети.

Устроившись на постой, Хуфтор отправился в мечеть, Морквард остался ждать вместе с завсегдатаями постоялого двора, а капитан и Илин отправились спать. Под настороженными взглядами арабов Мал чувствовал себя неуютно. Ему стало легче лишь после того, как он совершил омовение. Беспокойство к Малу вернулось вместе с ожиданием появления Маргариты в новом обличье. Но он тщетно пытался разглядеть сквозь паранджу знакомый взгляд – желанной встречи так и не произошло.