Змеиный король (ЛП)

– Может. Юстас сам завел об этом разговор.

– Почему ты не сменила тему?

– Потому что Юстас заслуживает правды. – Люси вздохнула. – Он заслуживает жену, которая его полюбит, а я просто не могу.

Она ощутила легкую тошноту. Наверное, не стоило есть этот последний кусочек рахат-лукума. Или же до нее наконец дошло, что она проведет всю оставшуюся жизнь, никогда больше не увидев Саймона.

– Что ж. – Патрисия отставила в сторону чашку и стряхнула с подола невидимые крошки. – Может, Юстас заслуживает любви, но и ты тоже, моя дорогая. Ты тоже.

***

Стоя на ступеньках, ведущих в ад, Саймон осматривал толпу гуляк.

Новомодный игорный дом «Обитель Дьявола» открылся в Лондоне всего две недели назад. Канделябры сияли, краска на дорических колоннах едва высохла, а мраморный пол пока блестел глянцем. Через год канделябры потемнеют от дыма и пыли, на колоннах появятся пятна от тысяч засаленных плеч, а пол потускнеет от песка. Но сегодня, сегодня девушки были веселы и прекрасны, а в лицах круживших вокруг столиков джентльменов читалось почти одинаковое волнение. Время от времени из общего гула десятков голосов выделялся то торжествующий возглас, то чрезмерно громкий, едва не безумный взрыв смеха. В воздухе витали густые миазмы пота, горящего воска свечей, затхлых духов и особый запах, присущий мужчинам, которые находятся на грани между тем, чтобы выиграть состояние, и тем, чтобы приставить пистолет к виску, прежде чем закончится ночь.

Было чуть больше одиннадцати вечера, и где-то в этом человеческом месиве затерялась его жертва. Саймон медленно спустился по ступенькам в главный зал. Проходивший мимо лакей предложил взять с подноса разбавленное водой вино. Выпивка была бесплатной. Ведь чем больше человек пил, тем сильнее его тянуло сыграть – или остаться играть, если уже начал. Саймон покачал головой, и лакей отвернулся.

В дальнем правом углу, спиной к залу, над столом склонился светловолосый мужчина. Саймон вытянул шею, пытаясь рассмотреть блондина, но обзор внезапно загородил желтый шелк. В локоть уткнулись мягкие, женственные формы.

– Pardon moi (простите – фр).

Французский акцент этой дамы полусвета был настолько хорош, что мог вполне сойти за настоящий.

Лорд Иддесли опустил взгляд.

Взору его предстала девица с пухлыми розовыми щечками, свежим цветом лица и голубыми, обещавшими то, о чем ей еще не следовало бы знать, глазами. В волосах ее торчало зеленое перо, а на губах играла притворная улыбка.

– Я принесу шампанского в знак извинения, хорошо?

Вряд ли ей было больше шестнадцати, вдобавок выглядела она так, словно выросла на ферме в Йоркшире, доя коров.

– Нет, спасибо, – пробормотал Саймон.

На лице девушки отразилось разочарование, а ведь ее учили всем своим видом угождать мужчинам. Иддесли отошел от нее прежде, чем она успела ответить, и снова посмотрел в угол. Светловолосого мужчины как не бывало.

На Саймона вдруг накатила усталость.

Какая ирония: еще и полуночи нет, а уже хочется очутиться в постели и спокойно уснуть в одиночестве. Когда же он успел превратиться в старика, у которого болит плечо, если засидеться допоздна? Десять лет назад вечер для Саймона только начинался бы. Он бы принял предложение этой шлюшки и даже не задумался, сколько ей лет. Спустил бы за игорным столом половину своего содержания и бровью не повел. Конечно, десять лет назад ему было двадцать, он наконец поселился отдельно и был тогда, черт возьми, намного ближе по возрасту к этой шлюхе, чем теперь. Десять лет назад Саймон не умел бояться, не чувствовал страха или одиночества. Десять лет назад Саймон был бессмертным.

Слева мелькнула золотоволосая голова. Мужчина обернулся – оказалось, это морщинистый старик в парике. Медленно протискиваясь сквозь толпу, Саймон направился к задней комнате. Именно там собирались по-настоящему безрассудные игроки.

Судя по всему, де Рааф и Пай считали, что Саймон ничего не боялся, что думал и действовал, как юнец, каким был десять лет назад. Но все совсем наоборот. Совсем. С каждой дуэлью страх только усиливался, а осознание Саймоном того, что он может умереть – и, вероятно, умрет, – становилось все острее. В какой-то мере именно страх его и подстегивал. Ведь поддайся виконт эмоциям и позволь жить убийцам брата, кем бы тогда себя считал? Нет, всякий раз ощущая, как вверх по позвоночнику бегут ледяные щупальца страха, всякий раз слыша его искушающий призыв: «Сдайся, оставь все как есть», Саймон лишь укреплялся в своем намерении.

«А вот и он».

Золотоволосый нырнул в обитые черным бархатом двери. Одет он был в костюм из фиолетового атласа. Саймон двинулся в ту же сторону, уверенный, что напал на след.

– Так и знал, что найду тебя здесь, – раздался рядом голос Кристиана.

Саймон резко обернулся, сердце его чуть не выпрыгнуло из груди. Как ужасно быть пойманным вот так врасплох. Юноша мог воткнуть ему кинжал меж ребер, и виконт бы так и умер, ничего не поняв. Еще одна неприятная особенность старения – замедляются рефлексы.

– Как?

– Что «как»? – Кристиан моргнул, взмахнув рыжими на кончиках ресницами.