Змеиный маг

Эпло вообще не грозила ни малейшая опасность, но люди не знали об этом и торжественно объявили его героем дня. После охоты, когда юноши с песнями вернулись в селение, Эпло радовался их дружеской компании, чувствуя, что он снова не одинок.

Это чувство не могло продлиться долго. В Лабиринте оно быстро уступало место беспокойству. Он был Бегущим. Он не находил себе места в поселках, бился о незримые стены. Но сейчас он позволил себе радоваться.

Эпло подыскивал подходящее оправдание. «Я завоевал их доверие, – сказал он себе наконец. Испытывая приятную усталость, он вернулся в свою хижину, собираясь прилечь отдохнуть перед ночным пиром. – Теперь эти люди пойдут за мной куда угодно. Даже на войну с врагом, который намного сильнее их».

Эпло улегся на соломенную постель и расслабил ноющее от усталости тело. Ему в голову пришла непрошеная мысль – воспоминание об указаниях его повелителя.

«Ты должен быть наблюдателем. Никаких действий, которые могут разоблачить в тебе патрина. Враги не должны догадаться о нашем присутствии».

Но ведь владыка Нексуса не мог предвидеть, что у Эпло появится возможность настигнуть Советника Самаха. Того самого сартана Самаха, который заточил патринов в Лабиринт. Самаха, повинного во всех смертях, во всех мучениях, которые народ Эпло терпит вот уже многие поколения.

«Когда я вернусь и доставлю с собой Самаха, мой повелитель снова будет доверять мне и относиться ко мне как к сыну…»

Эпло сам не заметил, как уснул. Проснулся он от ощущения, что в хижине находится еще кто-то. Патрин инстинктивно вскочил и напугал Элэйк, которая невольно попятилась.

– Извини… – пробормотал Эпло, разглядев при свете фонаря, кто это был. – Я не собирался на тебя нападать. Ты просто неожиданно появилась, вот и все.

– Не тревожь спядего тигра, – сказала Элэйк. – Так любит говорить мой отец. Я окликнула тебя, и ты ответил, но, наверное, во сне. Извини, что разбудила тебя. Я пойду…

Да, это было во сне. Эпло все еще пытался успокоить бешено бьющееся сердце.

– Не уходи.

Сон затаился где-то поблизости. Эпло не желал его возвращения.

– Что это так хорошо пахнет? – спросил он, учуяв разлившийся в ночном воздухе запах.

– Я принесла тебе поесть, – сказала Элэйк, указав в сторону выхода. Фондряне никогда не ели в жилищах, только под открытым небом – разумная предосторожность, благодаря которой в хижинах не было ни грязи, ни грызунов. – Ты пропустил ужин, и я… точнее, мама… мы подумали, что ты можешь быть голоден.

– Я действительно голоден. Передай матери, что я очень признателен ей за заботу, – степенно сказал Эпло.

Элэйк улыбнулась, радуясь, что смогла порадовать его. Она всегда что-то делала для него, приносила еду, какие-то мелкие подарки, что-то сделанное своими руками…

– Ты перевернул всю постель. Я сейчас ее поправлю.

Элэйк сделала шаг вперед. Эпло придвинулся ко входу в хижину. Они столкнулись. Прежде чем Эпло понял, что происходит, нежные руки обвил его плечи и мягкие, душистые губы прижались к его губам.

Тело Эпло откликнулось прежде, чем разум сумел подчинить его себе. Он все еще был наполовину в Лабиринте. Девушка была для него скорее частью сна, чем действительности. Эпло целовал ее с неистовой страстью мужчины, забыв, что перед ним ребенок. Он прижал ее к себе и повлек к постели.

Элэйк слабо вскрикнула.

Эпло опомнился.

– Убирайся! – приказал он грубо отталкивая Элэйк от себя.

Девушка стояла в дверном проеме и трепеща смотрела на него. Она не была готова к такому взрыву страсти, а возможно, не готова и к тому, что ее тело откликнется на то, что прежде происходило лишь в грезах. Сейчас Элэйк боялась и Эпло, и себя самой. Но вдруг к ней пришло понимание своей силы.

– Ты любишь меня! – прошептала она.

– Нет, не люблю, – резко ответил Эпло.

– Ты поцеловал меня…

– Элэйк… – раздраженно начал Эпло, но осекся.

Он проглотил холодные, бездушные слова, которые уже готов был произнести. Он не мог обидеть девушку, ведь она наверняка побежит к матери плакаться. Он не мог позволить себе оскорбить правителей Фондры, а кроме того, как он с раздражением вынужден был признать, ему просто не хотелось обижать Элэйк. Все произошло по его вине.

– Элэйк, – неубедительно начал он. – Я слишком стар для тебя. И я даже не из твоего народа…

– А кто же ты тогда? Ты не эльф и не гном…

«Я принадлежу к народу, который превыше твоего понимания, дитя. К расе полубогов, которые могут снизойти до развлечений с женщинами меншей, но никогда не женятся на них…»

– Я не могу объяснить, Элэйк. Но ты же энаешь, что мы отличаемся друг от друга. Посмотри на меня! Посмотри на цвет моей кожи, на мои волосы и глаза, И я – чужак. Ты ничего обо мне не знаешь.

– Я знаю о тебе все, что мне нужно, – тихо отозвалась девушка. – Я знаю, что ты спас меня… Элэйк чуть придвинулась. Ее глаза сияли.

– Ты храбрый, самый храбрый мужчина, которого я когда-либо видела. И самый красивый. Да, ты отличаешься от нас, но это лишь подчеркивает твою исключительность. Ты можешь быть старым, но ведь и я старше своих лет. Мне надоели мальчишки.