Змеиный маг

К ним подскочили два человека, посадили гномиху на плечи и потащили. Элэйк принялась танцевать. Сама собой возникла процессия. Голоса людей смешались с пением эльфов и басовитым гудением гномов «Поплывем навстречу новой жизни».

Навстречу смерти.

Эпло резко повернулся и нырнул во тьму, подальше от света костров и от всеобщего ликования.

Глава 23. СУРУНАН. ЧЕЛЕСТРА

Дело Альфреда разбирали долго, и его не стали держать все это время в библиотеке. Совет собирался по этому поводу несколько раз: по-видимому, члены Совета никак не могли прийти к единому решению. Альфреду было позволено покинуть библиотеку и вернуться домой. Он был посажен под домашний арест до тех пор, пока Совет не решит, что с ним делать.

Членам Совета было запрещено обсуждать происходящее на заседаниях, но Альфред был убежден, что в его защиту выступала одна лишь Ола. Эта мысль согревала Альфреда до тех пор, пока он не сообразил, что теперь стена, разделяющая мужа и жену, стала еще выше и прочнее. Ола вела себя сдержанно и спокойно. Ее муж был полон холодной ярости. Они почти не разговаривали друг с другом. Альфред все яснее понимал, что ему нельзя больше здесь оставаться. Он хотел только извиниться перед Советом, когда его приведут туда.

— Нет необходимости держать меня под замком, — сказал Альфред охранявшему его Раму — Я даю вам слово сартана, что не буду пытаться бежать. Я прошу вас только об одном одолжении. Не могли бы вы проследить, чтобы собаку выводили на прогулку?

— Думаю, мы можем пойти на это, — неприветливо сказал Самах сыну, который передал ему просьбу Альфреда.

— А почему бы просто не отделаться от животного? — безразлично спросил Раму.

— Потому что у меня есть один план, — ответил Самах. — Пожалуй, я попрошу твою мать выгуливать животное. — Они с сыном многозначительно переглянулись.

Но Ола отказалась выполнить просьбу мужа.

— Пускай с животным гуляет Раму. Я не желаю иметь с ним дела.

— У Раму теперь своя жизнь, — строго напомнил ей муж. — У него своя семья и свои обязанности. А за этого Альфреда и era собаку отвечаем мы. Можешь поблагодарить за этот себя.

Ола услышала в голосе мужа упрек и почувствовала угрызения совести. Хватит и того, что она снова подвела мужа, втянув Совет в эти споры.

— Хорошо, я буду гулять с животным, — холодно согласилась она.

На следующее утро Ола пришла к Альфреду, приготовившись к выполнению неприятной задачи. Она держалась холодно и отстранение. Не важно, что на Совете она выступала в защиту Альфреда. Она в нем разочаровалась. Ола резко постучала в дверь.

— Войдите, — коротко ответили ей.

Альфред даже не поинтересовался, кто там, — возможно, он считал, что не имеет права спрашивать об этом Ола вошла.

Увидев Олу, стоявший у окна Альфред вспыхнул и нерешительно шагнул к ней. Ола предостерегающе вскинула руку.

— Я пришла за собакой. Полагаю, животное пойдет со мной? — Она с сомнением посмотрела на пса.

— Н-наверное, да, — сказал Альфред. — Х-хороший песик. Иди с Олой. — И, к немалому его удивлению, пес действительно пошел. — Позвольте поблагодарить…

Ола повернулась и вышла из комнаты, тщательно закрыв за собой дверь.

Она вывела пса в сад. Сама села на скамью и выжидательно посмотрела на собаку.

— Ну давай, гуляй, — раздраженно сказала Ола, — или что там тебе еще нужно.

Пес пару раз обежал сад, потом вернулся, положил голову Оле на колени и уставился ей в лицо влажными глазами.

Подобная непосредственность привела Олу в замешательство. Она чувствовала себя неудобно от того, что пес был так близко. Ей захотелось поскорее уйти отсюда, и она едва подавила в себе порыв вскочить и убежать. Но она не была уверена, как к этому отнесется пес. Ей смутно припомнилось, что вроде бы резкие движения могут подтолкнуть животное к нападению.

Ола очень осторожно опустила руку и погладила пса по голове.

— Ну, ступай, — сказала она, словно обращаясь к надоедливому ребенку. — Хорошая собака.

Ола с облегчением вздохнула, когда пес наконец убрал голову с ее колена, но ощущение шерсти под рукой оказалось неожиданно приятным. Живое тепло под ее пальцами особенно сильно чувствовалось по сравнению с холодным мрамором скамьи, на которой она сидела. И когда она еще раз погладила пса, он вильнул хвостом, и его ласковые карие глаза потеплели.

Оле внезапно стало жаль пса.

— Тебе одиноко, — сказала она, поглаживая мягкие шелковистые уши. — Наверное, ты скучаешь по своему хозяину-патрину. Правда, у тебя есть Альфред, но он ведь не совсем твой, так ведь? Да, — со вздохом добавила Ола, — он действительно не твой.

Да и не мой. Так почему же я беспокоюсь о нем? Он ничего для меня не значит, не должен значить. — Ола тихонько присела, поглаживая собаку — своего терпеливого и внимательного слушателя, заставившего ее открыться больше, чем ей хотелось бы.

— Я боюсь за него, — прошептала она, и рука, лежавшая на голове пса, вздрогнула. — Ну почему он повел себя так глупо? Почему ему было не оставить все как есть? Почему он не похож на других? Нет, — тихо добавила она, — не похож. Пускай лучше он не будет похож на других.