Значит это Судьба

Активность и решимость,

Доверие и верность —

Такая вам досталась

Нелёгкая стезя.

* * *

– Коль не куришь и не пьёшь,

Знать, больной ты или врёшь.

(Можешь верить, можешь, нет).

Нам такие не нужны, —

Мы надёжные мужи.

Мы хранители системы.

Хворые – по сердцу нож,

(Можешь верить, можешь, нет).

И с больным одни проблемы —

Нет, такой ты нам не гож.

Врать нельзя: мы люди чести.

Носим свой не зря мундир.

(Можешь верить, можешь, нет).

Неподкупны даже к лести,

Нам в народе строить мир.

– Вот служу теперь без лени.

Водку пью, табак курю.

(Можешь верить, можешь, нет).

Не хожу на бюллетени

И ни капельки не вру.

Это в чьих таких пенатах

Люди кремень, не вода?

(Можешь верить, можешь, нет).

Водку пьют, а печень в латах.

Курят – лёгкие – слеза.

На какой же это службе,

Человек совсем не врёт,

(Можешь верить, можешь, нет),

Ни по злости, ни по дружбе

И не хворенький умрёт?

* * *

Америка дерётся с миром,

Чтоб процветал американец.

Россия бьёт своих кумиров,

Боялся, чтобы иностранец.

* * *

Страна, рождённая в мученьях

И победившая фашизм,

Гордясь строительством достойным

(Как оказалось вдруг – застойным),

Вошла в сусанинский трагизм.

А он, спаситель, Миша Мечен,

Нетленным «во главу угла»

Поставил слово без цензуры,

Раздал талоны, чеки[2], туры —

И закрутились жернова.

Но возразил алкаш свердловский:

«Так, понимаешь, не пойдёт.

Я перестрою Перестройку!»

И в тайном сговоре, под койкой,

Закрыл для Меченого счёт.

И началась в стране разруха,

И полилась повсюду грязь.

Воруй, братва, коль не с похмелья,

Для вас устроили веселье!

Тащи, ломай, хватай – ты князь!

Союз рассыпался на части

И разбежался по углам.

Златой запас, для всех секретный,

Уплыл куда-то незаметно,

И каждый выживает сам.

И побежала Русь на Запад,

И полетела на Восток.

Внимая голливудским лицам,

Своё искусство по крупицам

Распродала за понюшок.

Пришла свобода, побрякушки,

Красивых бантиков не счесть.

А кушать хочется, однако.

Соседа съедена собака:

Гуляй, народ! Голодным – честь.

– Товарищ в кепке, ваше имя?

– Я есть правительство в Москве.

И пусть затрахалась Россия,

Москва – Звезда-Кассиопия

Благодаря моей жене.

– А вы откуда?

– Из Чукотки.

Проездом в Лондон я спешу.

– А вы? А вы?

– А мы с мозгами.

И все бегут за чудесами,

Жуя китайскую лапшу.

Страна Ульянова и Блока,

И возрождённая Петром!

Страна тупых и недалёких,

Страна иуд и дум высоких,

Ужели плачешь ты дождём?

Но нет, Россия не упала!

Пришёл неведомый мужик

Из града Питера, во славу

Поднял ослабшую Державу.

И засверкал России лик.

И пусть враги ещё плодятся,

Пугают русского войной.

Россия есть, была и будет,

Пока едины власть и люди,

Непокорённые душой.

И пусть нерусские товары

Толкает льстивый херувим.

Пусть депутат плетёт узоры,

Пусть прорастают мухоморы —

Им путь телами преградим.

Уже дворовые парнишки

Сжигают точки[3] в небосвод

(Чтоб сверстник не травился маком,

Чтоб папа не залился злаком),

Ложатся душами на дзот.

За вас, госдумовские воры,

Они идут в страну зверей.

Вы есть творители законов,

Вы, неподвластные для оных,

За души спрятались детей.

Но правда есть! Есть справедливость!

Ребёнок, верь! Настанет день.

Твой сын увидит символ счастья.

А депутатское безвластье

Размажется, как к ночи тень.

* * *

Хотел купить полуботинки.

Смотрел везде – одни ботинки.

Жене искал полусапожки,

Да не нашёл: кругом сапожки.

Купил бы детям полушубки —

На рынке есть пальто и шубки.

Я плащ для тёщи, полной меры,

Хотел найти – всё полумеры.

А ну, властители метафор,

Высоких слов и меготафор.

Скажите мне, что нет здесь рифмы,

Плохи, бедны, что полурифмы,

Что не содержатся здесь мысли —

Витают только полумысли.

Я вам ответ даю вполсилы,

Что стих достоин полной силы:

Когда заложена в нём правда,

Не ложь, обман, не полуправда;

Когда соблюдены в нём ритмы,

А не набор и полуритмы.

Когда понятно с полуслова,